чуть дрогнул у неё голос.
– Вот в это верится с трудом, чтобы ты и ничего не сказала, – разулыбался Рыжий, – небось…
– Саня, хватит пургу молоть! – перебил его Ромка. – Не видишь Златка ёрзает, места себе не находит… Ты что, плакала?! – обратил он внимание на её припухшие веки, когда она сняла, протирая, очки. – Что случилось, выкладывай?
– Да, собственно, всё, чем дядя Рубик пугал, то и случилось, – мрачно ответила Златка и полезла в рюкзачок.
Она достала помятый оловянный портсигар с выдавленным на крышке крестом в дубовых листьях, открыла, вынула из него старинную жёлтую монету, на лицевой стороне которой несколько столетий так и не стёрли воина в доспехах и шлеме, с мечом в правой руке и пучком стрел в левой. Хорошее качество монеты лишь безобразила неровно пробитая дырка, из-за которой было непонятно, в тысяча семьсот каком году её выпустили.
– Это что? – спросила, протягивая ладошку.
– Злата, – Рыжий недоумённо смотрел на монету, – это же твой «арапчик»… Ты зачем его приволокла?
– А это тогда что?! – она открыла вторую ладошку, и друзья, ахнув, увидели там точно такой же золотой дукат, с точно такой же дыркой, скрывающей год выпуска.
– Откуда он у тебя, – начал было Ромка, но, догадавшись, осёкся и снова ахнул: – Вартанян… дядя Рубик умер?!
Златка отрицательно покачала головой, глядя куда-то в сторону.
– Он не умер… – завернув обе монеты в замшевый лоскут, она уложила их в портсигар, спокойно смахнув чёлку с глаз. – Его убили.
Она встала и, подойдя к борту, широко раскинула руки, ловя «низовку», довольно сильный западный ветер, что дул с Азовского моря против течения, нагоняя воду в Дон:
– А ведь так хочется стать белой чайкой… Парить навстречу морскому ветру… И срать на всё. Срать. На всё…
Глава 2.
Дядя Рубик
«Каменные лица Ростова»
Саля-молекула, меня зовут Злата
Я не ношу стринги. Не по-пацански это как-то, не по-христиански. Ещё я втайне от себя пишу стихи, правда, иногда по пьяни их рассказываю, и рисую влюблённых девочек. Храню все когда-либо подаренные мне открытки, всякие приятные записочки, камни, иногда спокойствие, верность и ещё кучу ненужного барахла…
В оставшееся время учусь в универе и борюсь с ветряными мельницами за деньги, то есть пою в клубах. Нет, вру. В оставшееся время я ищу свою Мечту, а пою – в свободное от оставшегося. Когда учусь, сама не знаю…
Мама считает, что мне нужно больше петь. Но мама смотрит юморные передачи, я ей не доверяю…
У каждой уважающей себя страдающей девочки должна быть мачеха. А у меня нету, ведь я живу с мамой, а не с отцом. Мама до сих пор заставляет меня есть, папа заставляет меня
