социальные группы. Без вынужденной аналитической гибкости в отношении основания для сопоставления адекватное сравнение было бы невозможным. Гибкость же дает возможность не только сравнивать очень различные, на первый взгляд, группы внутри одного общества, но и сопоставлять их с группами внутри другого. Так, например, черных в США можно продуктивно сравнивать с мусульманами в Европе, хотя, если подходить негибко, эти две группы вообще несравнимы: одни – расовое меньшинство, вторые – религиозная группа.
Так, Пол Гилрой, например, предложил выделять социальные группы на максимально общем основании – культурном [Gilroy, 2000, p. 1]. Сравнимыми оказываются, таким образом, очень многие социальные группы.
Еще одним завоеванием мультикультурализма является вызов ставшим стереотипными в науке причинно-следственным связям. Лучшей иллюстрацией здесь служит смещение аналитического стереотипа, связанного с национальным государством. В периодически заходящих в тупик либерально-реалистических дебатах об отмирании национального государства в эпоху глобализации мультикультуралисты предлагают оригинальный выход. Вместо того чтобы размышлять, отомрет ли национальное государство, учитывая, что его классическое основание – единая политическая воля осознающей себя политически сплоченной нации с единым историческим и культурным прошлым – находится в жестоком кризисе из-за возросшего количества элементов с иным культурным прошлым, возможно, стоит изменить вслед за реальностью представление об основании национального государства.
Крейг Кэлхаун [Calhoun, 1997, p. 4–5] в своей работе определил отличительные черты риторики национализма по старинке. С его точки зрения, для националистического дискурса характерны: 1) определение различного рода границ; 2) размышления о национальной сплоченности и неделимости нации; 3) концепции самодостаточности и суверенитета; 4) представление о едином культурном и историческом наследии; 5) вера в укорененность национальной идентичности в прошлом; 6) убежденность в праве нации (в смысле населения) участвовать в государственных делах. В виде основания для национальной принадлежности у Кэлхауна выступает этническая принадлежность, а значит, этническая гомогенность суть основа крепкого национального государства. Понятно, что с прибытием миллионов этнически неевропейских иммигрантов у национальных государств в Европе, по Кэлхауну, шансов не остается. Но так ли это неизбежно?
Принципиально иное соотношение понятий «национальное» и «этническое» предлагает дискурс мультикультурный. Здесь национализм напрямую не связывается с этнической принадлежностью. Национальная (государственная) идентичность чаще понимается как «сверхидентичность» [Connor, 1993], более широкая и универсальная идентичность, не перекрывающая этническую. Концепция национальной сплоченности и единого исторического (и культурного) наследия теряет актуальность: наличие разнообразных этнических (или культурных)
