перемещения в мире, и, как вы говорите – взять и остановиться, – это требует ещё больших сил от человека.
Теодор: Что значит скорость? Мы стараемся делать ещё больше концертов, чем возможно. Что стало лучше от этого? Сегодня из Интернета мы можем сразу узнать, что творится везде. Это скорость. А что от этого лучше?
Интернет – это не только доступность информации, не только библиотека, Интернет как средство общения. Вы помните времена, в которые мы жили без телефона, без Интернета? Говорили – встретимся через неделю в пять часов. И встречались!
Ирина: И происходило не меньше событий!
Теодор: Интернет – это наркотик своего рода, потому что дает безличие, и в нём ты открываешь другим людям доступ на свой собственный порог. Люди смотрят в окна чужих людей.
Ирина: То есть вы считаете, это в какой-то мере лишает людей индивидуальности?
Теодор: Да. В Интернете люди могут становиться теми, кем они не являются. Все хотят быть другими. Они не могут принять себя и публикуют фотографии, где соответствуют какой-то модели красоты, не имеющей никакого отношения к тому, как они выглядят.
Ирина: Теодор, но это знаменитое «быть или казаться». Люди слишком часто хотят казаться. Они не могут и не хотят согласиться со своей сутью и просто Быть.
Теодор: Да, это комплекс неполноценности. То, что люди недополучили, они стараются, через отражение этих ощущений в другом человеке, получить обратно. На самом деле это иллюзия свободы, это иллюзия информации, иллюзия коммуникации. В мои времена, если тебе нравится девушка, ты должен был иметь смелость подойти к ней. И говорить, и смотреть в глаза. А сейчас, когда ты замаскирован, ты можешь в принципе судить всё человечество. Появляются люди, которые лучше всех знают обо всем. Разбираются и в политике, и в музыке, и так далее. Это фейк. Это туфта.
Ирина: А как вы пришли к своей профессии? Сначала играли на скрипке, на фортепиано, пели, писали музыку и потом стали дирижером – выбрали одну из самых молодых музыкальных профессий.
Теодор: То, что самая молодая профессия, это правда. Этой профессии двести лет, максимум. Поэтому не факт, что это и профессия будущего. А музыка существует три миллиона лет.
Ирина: Я думаю, необходимость в дирижёре возникла, когда музыкальный материал стал действительно сложным. К примеру, «Девятую симфонию» Бетховена без дирижёра исполнить невозможно.
Теодор: Да, сложно себе представить. Но когда мы говорим дирижёр, мы не говорим о человеке, который управляет ансамблем, мы говорим о культе личности. Это то, что мне мешает в дирижировании – культ дирижера. Поэтому я вам честно скажу, если бы я мог не быть дирижёром, а быть композитором, я предпочитал бы это. И дирижирую я только из-за того, что мне кажется, что так будет хорошо для людей, которых я люблю, это какое-то просвещение
