что-то менять.
– Нет…– теперь, осознав бедственность своего положения, он только тихо всхлипывает.
И всё же похититель замечает его слезу, когда только собирается стянуть с парня брюки. Но замирает. Раздражённо он снимает взамен себя. Снимает себя с него и недовольно пыхтит в свою маску.
– Ты просто невыносим. – Диктует он парню, потеряв в его слезах всякое возбуждение.
Его словам пришлось стать последним, что взволновало накалённый воздух запертой Комнаты. Напряжение так и не достигло своей разрядки, звон его ещё ощущался зависшим в четырёх жёлтых стенах и всё ещё сковывал. Так и не произнеся больше ни слова, Мистер Икс схватился за тележку и гордо выкатил её прочь.
Когда после его ухода одиночество начало приобретать черты безопасности, Коля осмелился пошевелиться. Он садится на кровати и несколько обижено шмыгает. Руками расправляет одеяло, как будто бы устанавливает так за собой последнее слово, отворачивается к стене.
– Придурок. – Бросает он через плечо и ложится как ни в чём ни бывало, будто в его планах изначально было проспать весь день.
Анна находилась в компании чуть больше десятка плавно передвигающихся человек, где у каждого были закрыты глаза. То было подпольное помещение с ярким антуражем: на стенах расписанные холсты с изображением ни то огромных бутонов, ни то светомузыки. Звучали ритмичные тихие барабаны в проигрывателе. Девушки, женщины и несколько парней стояли на гимнастических ковриках, на глазах у них были маски для сна. Кто-то повязал глаза платками.
У передней стены, где играл проигрыватель с барабанами, догорали квадратные свечи. Массивные и крупные. Эти люди кричали с гневом и болью, а пламя сжигало их эмоции и оставляло только тепло. Сперва Анна слышала крики окружающих. С закрытым обзором для глаз ей было нельзя понять, как далеко и кто именно испускает свой голос. По обе стороны от неё пришедшие сворачивали мягкие коврики и со всей силы, которая была у них, били ими в пол, садились верхом и колотили руками. Из-под масок вырывались слёзы, со всхлипами собравшиеся продолжали кричать сильнее и замахивались коврами для весомого удара. Крик справа, удар слева. Кто-то всхлипывает впереди. Настоящая пятиминутка ненависти с пеленой на глазах.
Анна не видела начало и конец своего фиолетового коврика, которым колотила ковролин в зале, она комкала его наугад и садилась верхом, чтобы сорвать с кулаков нежную кожу. Вспотевший сухой волос вырывался из маски. Но он не мог помешать ей, когда так сильно она была увлечена своим выходом. Выходом из правил приличия. Один, два удара, три, четыре… Снова и снова, пока само желание не иссякнет.
Её руки обессилено падают. Вокруг неё кричит десяток людей, а её голова безвольно накреняется набок. Плечи опущены. В ней больше не было сил. Звуки тамтамов были едва различимы, но возможно, что Анна не слышала их. Возможно, сейчас она вообще ничего не слышала. Её лицо не выражало ни одной эмоции, и она не плакала. Но внезапно её тело дернулось, будто её поразило
