это, видно, само Божье провидение послало вас сюда, – и он тепло обнял доктора. – Я буду сей же час ходатайствовать у господина полковника, чтобы он подключил вас к расследованию сего злодеяния в качестве судебного медика. Прошу вас, без ваших советов мы тут, как кутята слепые, будем тыкаться.
Впрочем, Родин не возражал. Он поздоровался за руку с сыщиками и подошел к телу, накрытому ресторанной скатертью.
– Ну, ежели Георгий Иванович нам на подмогу пришел, почитай дело раскрыто, – прошептал один из пожилых сыщиков молодому. – Видал я, как он посмотрит труп, да и все загадки разгадывает.
– Ну тут все ясно, – произнес Родин, осматривая голову мертвеца, – череп разбит, хотя осколков и мозгового вещества не видно, очевидно, внутреннее кровоизлияние.
– Георгий Иванович, а что он рожу-то так скособенил? – спросил кто-то из сыскной группы. – Как будто кто напугал его до смерти. Нынче, говорят, из могил вурдалаки восстают…
– Наивные суеверия, – отрезал Родин. – Очевидно, задеты нервные окончания, это и вызвало сокращение лицевых мышц. Ничего сверхъестественного. Я отчет по первичному осмотру напишу, а вскрытие пусть ваш штатный медик делает. Ничего тут интересного для меня.
Между тем Торопков внимательно осмотрел две доски от забора, что валялись на земле, и обнаружил на них несколько черно-зеленых лоскутков от добротной одежды, видимо, от пиджака погибшего Стрыльникова. Несколько капель крови были заметны и на земле вокруг растопыренного тела. Родин снял лоскутки и завернул их в бумажный пакетик, а доску приказал забрать – для химической экспертизы.
Тем временем сыщики уже разбили посетителей и обслугу на группы и сноровисто их опрашивали. Выходила следующая картина. Стрыльников пришел в «Монмартр» часов в шесть вечера, немного огорченный, пил не больше обычного, чудил так же. Ближе к полуночи в ресторан зашел тощий приказчик с перевязанной щекой, он прошел по залу, подошел к сцене, но за столик не сел, и вышел вон. Примерно через десять минут он вернулся ко входу в ресторан и стал просить у швейцара Пантелеймона, чтобы тот позволил передать господину Стрыльникову записку лично в руки. Швейцар разрешил. Приказчик передал записку, а потом быстро вышел и двинулся по тропинке в сторону забора. Стрыльников прочел записку, быстро собрался, швырнул на стол пачку ассигнаций и вышел из ресторана вслед за приказчиком. Оба скрылись с глаз Пантелеймона. А где-то через четверть часа все услышали вопль углежога.
Словесный портрет основного подозреваемого, к сожалению, был весьма скудным и недостаточным для розыска. Тем не менее швейцар, отставной солдат, оказался глазастым и описал подозреваемого так: высокий, худой, с жиденькими черными усишками. На голове – картуз, да еще и щека перемотана белым полотенцем – отчего рожи его почти не было видно. Одет был как купеческий приказчик – в поддевку
