Бэзила, столь впечатлившее приезжего мага-корнуолльца в М…). Дело даже было не в насущной потребности держать Винтерсмита рядом (ведь кто-то действительно должен был сочинять и записывать эти проповеди каждую неделю). Нет. Случилось так, что преподобный Бэзил Кормак и волшебник Джек Винтерсмит, несмотря на довольно хладнокровное отношение друг к другу поначалу, со временем стали кем-то вроде приятелей.
Винтерсмит подружился и с Агнес, женой Бэзила, и даже стал крестным их сыну Гилберту, родившемуся пару лет назад – слабому, болезненному малышу, страдавшему от приступов кашля так часто, как часто ругались друг с другом его родители. Семья викария не была оплотом уверенности в завтрашнем дне: мистер Кормак, как уже было упомянуто, постоянно ссорился с женой по всяким мелочам, их сын рос тщедушным и нездоровым, а про профессиональные таланты самого проповедника вы уже услышали ранее. И именно поэтому Винтерсмит стал чем-то вроде связующего вещества, которое не давало всей этой шаткой структуре совсем развалиться.
Поэтому, когда после долгой ночной поездки с постоялого двора он добрался утром в К…, спешился и, погладив запыхавшегося после долгих часов езды Уголька, повел его в стойло, из дома тут же выскочила Мэри, горничная, и моментально улыбнулась гостю:
– Мистер Винтерсмит!
Да. Здесь ему всегда были рады.
– Мэри, – мужчина снял шляпу. – Где Его Преподобие с супругой?
– Его Преподобие скоро вернется со службы.
Ну конечно, подумал Винтерсмит, приличные люди, в отличие от него самого, уж точно знали, когда церковники должны были быть на службе.
– А миссис Кормак?
Мэри нахмурилась:
– Она с мастером Гилбертом уехала к своей сестре. Мы ждем их возвращения через две или три недели.
Прислуге с самого начала было хорошо известно, насколько викарий и его жена не ладили меж собой. Настолько, что минимум дважды в год Винтерсмит задумывался, а не связать ли волосы с голов Бэзила и Агнес в один узел под полной луной, чтобы в этой семье наконец-то воцарились лад и спокойствие. Преподобный Кормак иногда даже в шутку жаловался Винтерсмиту, что лучше бы в стране осталась католическая вера – а, следовательно, и обет безбрачия для духовников. Всякое безбрачие лучше такого брака, сетовал он.
Однако, к вящему удовлетворению и Винтерсмита, и других обитателей дома, и деревни в целом, это были лишь досужие разговоры. Развод был очень дорогостоящим делом, и стоил бы Бэзилу не только денежных средств, но еще и положения в обществе, и карьеры. Для развода требовались серьезные основания, например, супружеская неверность. Банальная неуживчивость в эти основания не входила. К тому же, как бы Кормаки ни любили сгущать краски, по правде же дела обстояли не так плохо. Все вокруг прекрасно знали, что, как бы Бэзил и Агнес ни негодовали друг на друга, и какими вспыльчивыми бы оба ни были, они все равно были привязаны и к окружавшей
