1. Колыванское восстание
Глава 1
Власть в стране захватили большевики
В давние времена, когда Сибирью правил хан Кучум, там, где протекала Обская старица, за высокими холмами, поросшими соснами и кедрами, на правом берегу возле реки небольшим числом расположились татарские юрты. Минули века, прежде чем наравне с исконными жителями русские поселенцы заимели права и дали этому месту тюркское название – Каштак. Только в середине девятнадцатого столетия в Обь-Томском междуречье образовалась деревня Каштаково. Какая фамилия стала родоначальной в Каштаково, выяснить трудно, но местные старожилы, пользуясь прежними данными, утверждали, что одними из первых были Саркуловы, Теущаковы, Бетенековы, Садкины…
Егор Тимофеевич Саркулов считался в деревне Каштаково зажиточным крестьянином, его предки поселились рядом с Обью еще в прошлом веке. Постепенно прибывали новые люди и к 1914-у году, в Каштаково уже насчитывалось около семи десятков дворов, где проживало более трехсот человек. Каждая семья имела свое хозяйство: дом, скотину и какой-нибудь приработок. Кто-то занимался охотой, рыбалкой, заготавливал сено, а кто-то, добывая пушнину, свозил ее в волость или губернию и продавал купцам.
Егор к тому времени владел артелью по переработке пихты и, методом выпаривания лапника, добывал масло. Помимо этого промысла, постепенно приобщался к шорному ремеслу. Осваивая новое производство, Егор специально ездил на левый берег Оби в городок Колывань и брал уроки шорного мастерства, а через некоторое время уже сам изготавливал кожаные изделия: ременную упряжь, седла, уздечки. Когда дело пошло и стало приносить прибыль, пригласил несколько мужчин и организовал товарищество. Егор и напарники самостоятельно дубили кожу, и никому не доверяли это важное дело. Спрос на изделия вырос и некоторые колыванские мужики сами приезжали к Егору за товаром. Естественно, после дела, пошедшего в гору, мужчины в товариществе стали хорошо зарабатывать.
Подрос сын Миша, единственный ребенок в семье Саркуловых и после учебы в городе, вернувшись в деревню, приобщился к отцовскому ремеслу. Поначалу Егор возил товар на базар в НовоНиколаевск, иногда выбирался в Томск, но когда среди коневодов прошел слух, что его шорные изделия не только красивы с виду, но и добротны, предложили сдавать партиями в Колывань, где устроилось немало людей, занимающихся ямщиной.
Некоторые каштаковцы завидовали состоятельному Егору, ведь не у всех крестьянин мозги работали правильно и руки были «заточены» под нужное дело. Отдельные мужики, вместо того, чтобы трудиться, пили самогонку, ленились обрабатывать свои наделы и засеивать их культурными растениями. В сравнении с некоторыми односельчанами в небольшой семье Саркуловых ленью не страдали, все принимали участие в успешном процветании семейного дела. Помогали друг другу и родные братья Егора, живущие со своими семьями в соседних дворах.
Все бы продвигалось хорошо, не дойди до Сибири тревожная весть о войне, объявленная Германией России. Европа содрогнулась от столкновения двух коалиций. Эхо войны докатилось и до сибирской деревни, в которой прошла мобилизация мужского населения. Через полгода призвали в армию Саркулова Егора и его сотоварищей. Оставив обе артели на родного брата Петра-инвалида и пятнадцатилетнего сына Михаила, Егор отправился на войну защищать интересы царской России.
С далекого фронта письма приходили редко, а потом совсем прекратились. О Егоре известий не было. В село Вороново и деревню Могильники возвращались солдаты, покалеченные на войне, но никто не слышал о Саркулове.
И вот однажды в 1917-м году с левобережного села Вьюны, приехал в Каштаково бывший солдат, ставший инвалидом по ранению, он и рассказал семье Саркуловых, как они с Егором бежали из германского плена и растерялись по дороге домой.
События в действительности обстояли так: в 1916 году Егор был ранен в бою осколком от снаряда, ему повредило левое бедро. Саркулова, будучи без сознания, немцы пленили. После того, как Егора подлечили в госпитале, с пленными русскими солдатами повезли вглубь Германии в грузовом вагоне, предназначенного для перевозки скота. Немцы набили в вагон столько людей, что приходилось ехать стоя и сидеть попеременно. Чтобы прилечь, даже не могло и быть речи. Уборной в пахнущем от навоза вагоне не существовало. Пленные приспосабливали для такого дела старые ботинки, сапоги, фуражки, которые выбрасывали в зарешеченное окошко. Кормили солдат на остановках в основном сухим пайком и поили водой. Прибыли на место и при отсутствии условий первое время проживали в землянках, которые сами же и рыли. Затем пленных солдат стали перевозить группами в лагеря с различными режимами.
Сначала войны прошло два с половиной года и Егору в какой-то степени повезло, потому, как в Германии в 1915-м году среди военнопленных прошла эпидемия тифа, унесшая множество жизней. Спустя время условия для пленных изменились в лучшую сторону, им разрешили работать и таким образом зарабатывать себе
