style="font-size:15px;"> В продолжении дня нам больше не попалось ничего из списка заданий, хотя мы шли, внимательно присматриваясь к окружению, осторожно прислушиваясь к каждому шороху и отмечая на карте возможные места обитания того или иного зверя, ареалы распространений нужных нам растений и насекомых, но увы – это было пустое завершение перегона.
И хотя физически мы не сильно устали, однако пережитое волнение давало знать, к тому же мы, один репей, опережали график продвижения, поэтому я дал отряду команду отбоя раньше обычного времени, лишь только увидел удобную площадку для стоянки, уединённую, ровную и с источником воды. На привале мы долго молчали, и фляги наполняли молча, и турбоспальники раскладывали молча, и дрова собирали молча, и костёр разводили тоже в абсолютной тишине. Один раз только Ярик стал что-то мурлыкать, как всегда, ужасно фальшивое, но быстро перестал даже без нашего одёргивания. Сил искать пропитание не было, и мы достали пайки.
«Я же говорила, что новенькие мутные», – процокала Лада на языке тугоструйников.
«Ты говорила, что они предадут. А они наоборот», – ответил я.
– Больше двух говорят вслух, – недовольно заметила Велка.
Мы с подругой пристыженно переглянулись. Я не думал, что кто-то, кроме меня и Лады, понимает бессловесное наречие. Особенно неловко стало Ладе, она даже вжала голову в острые плечи.
– А? Что? – заозирались мальчишки, ничего не понимая.
– Я полагала, что в основе отряда, кроме уважения, должно быть доверие. А вы тут переговаривайтесь при всех.
– Ты чего? – засовестил сестру Ким. – Все молчали. Ты, наверное, просто устала. Тебе почудилось.
– Нет, не почудилось, – вдруг отчего-то призналась Лада. – Прости. Все простите – я знаю язык тугоструйников.
– Чего? – округлил глаза Ярик, видимо, такой подставы от подруги он не ожидал.
– Ты же тоже знаешь его? – спросила Лада у Велки.
Впервые за всё время нашей дружбы я заметил смущение в глазах подруги.
– Нет, я не владею им. Но слышала, как он звучит. Если бы ты одна цокнула, я бы не догадалась, но Родя ответил – трудно было не сообразить.
Лада обожгла меня взглядом, будто я один был во всём виноват.
– Какого репея? – взвился Ярик. – Ты! И ты! Вы оба!!! Мне, значит, петь запрещаете, а сами…
– Ну, прости, Ярушечка, – стала ластиться Лада к пыхтевшему другу. – Хочешь – пой! Хоть без умолку. Это будет наше наказание.
– Значит, моё пение – наказание? – ещё больше взревел Ярик. – Это друзья называются?
Я с укоризной глянул на Велку – по сути это она заварила всю кашу. Ну, не знал Ярик про наше с Ладой (очень нечастое, к слову) тайное общение и жил себе спокойно. Тем более, что ничего важного или обидного мы не говорили – просто Лада иногда бессловесно комментировала ситуацию, и пар выпуская, и не задевая никого. Так нет же – надо было встрять!
Но Велка и сама смутилась. Верно, она думала, что мы от
