как-то странно, зигзагами, чем немало меня озадачил. Заметив мое удивление, он подмигнул мне.
– Еще бы служанкам не слышать, как мосье Рено поднимался, – шепотом сказал он. – Ступеньки скрипят все до единой, от такого скрипа и мертвый проснется!
На лестничную площадку выходил также узкий боковой коридор.
– Здесь комнаты прислуги, – пояснил нам Бекс.
Нас же повели по широкому коридору. Франсуаза остановилась у последней двери справа и тихо постучала.
Слабый голос пригласил нас войти. Комната была просторная, солнечная, с окнами на море, которое синело и искрилось всего в какой-нибудь четверти мили от дома.
На кушетке высоко в подушках лежала рослая женщина весьма примечательной наружности. Подле нее с озабоченным видом сидел доктор Дюран. Хотя мадам Рено была далеко не молода и ее некогда черные волосы сверкали серебром, в ней чувствовалась незаурядная личность, волевая и решительная. Словом, как говорят французы, une maîtresse femme[35].
Она поздоровалась с нами легким, исполненным достоинства кивком.
– Прошу садиться, господа.
Мы сели в кресла, помощник следователя устроился за круглым столом.
– Надеюсь, мадам, – начал мосье Отэ, – вы сможете рассказать нам, что произошло ночью, если, разумеется, это не слишком тяжело для вас.
– Нет-нет, мосье. Ведь дорога каждая минута. Эти подлые убийцы должны быть пойманы и наказаны.
– Благодарю вас, мадам. Думаю, для вас будет менее утомительно, если я буду задавать вопросы, а вы ограничитесь только ответами на них. В котором часу вы легли спать вчера?
– В половине десятого, мосье. Я была очень утомлена.
– А ваш муж?
– По-моему, час спустя.
– Не показалось ли вам, что он расстроен или, может быть, взволнован?
– Нет, не более, чем обычно.
– Что же случилось потом?
– Мы спали. Проснулась я оттого, что кто-то зажал мне рот. Я пыталась закричать, но не смогла. Их было двое, и оба – в масках.
– Вы не могли бы описать их, мадам?
– Один очень высокий, с длинной черной бородой, другой – небольшого роста, коренастый, тоже с бородой, только рыжеватой. Оба в шляпах, надвинутых на самые глаза.
– Гм! – задумчиво произнес следователь. – Что-то многовато бород получается.
– Вы думаете, они накладные?
– Боюсь, что да, мадам. Но, прошу вас, продолжайте.
– Тот, что поменьше ростом, держал меня. Сначала он засунул мне в рот кляп, потом связал руки и ноги. Другой сторожил моего мужа. Он схватил с туалетного столика нож для разрезания бумаги, острый как бритва, и приставил его к груди мосье Рено. Когда коротышка связал меня, они оба занялись моим мужем, заставили его встать и вывели в гардеробную. Я едва не потеряла сознание от ужаса, но все же отчаянно старалась хоть что-нибудь услышать.
Они говорили так тихо, что я ничего не могла разобрать. Но язык мне знаком,
Сильная женщина
