и обосновалась (в Лондоне) штаб-квартира этой партии, занявшей нишу умеренного исламизма. Она переживала личностные ссоры в своем заграничном руководстве, откол диссидентов (наиболее многочисленных во Франции), и никто, включая автора этих строк, не сулил ей до января прошлого года восхождения на тунисский политический олимп.
Минуло одиннадцать лет после похорон Хабиба Бургибы. Все эти годы у дверей его мавзолея томились стражники в чалмах и плащах османских воинов, а внутри – скучал хранитель однокомнатного музея с выставленными в нем любимыми книгами «отца нации», его семейными фотографиями и белым летним костюмом. Молчание камней усыпальницы, в боковом отсеке которой покоятся близкие родственники Бургибы, лишь изредка нарушали голоса иностранных туристов, спешивших, осматривая достопримечательности Монастира, вернуться в экскурсионные автобусы и… на пляж.
Но вот 6 апреля 2011 г., в очередную годовщину со дня смерти Бургибы, к его мавзолею ринулась толпа людей – отнюдь не экскурсантов. Среди них можно было увидеть и. о. президента и главу временного правительства Тунисской Республики. Стихийные «паломники» стремились прикоснуться к саркофагу, а бывший министр иностранных дел Камиль Морджан даже сотворил около него молитву; работники местного аэропорта провели манифестацию с экономическими требованиями. Реагируя на это событие, газета Движения «Ат-Тадждид»23 писала, что отчасти оно стало моральной компенсацией за похороны экс-президента, устроенные в оцеплении автоматчиков, но, главное, продемонстрировало, что «автократ Бургиба мертв, а модернист Бургиба жив».
Местные печатные и интернет-издания наводнились портретами «зодчего» республики и новыми дискуссиями вокруг старого вопроса: «Бургиба, так кем он был?» И если «отцом нации» его уже не величали, то называли «отцом независимости Туниса».
Все это происходило вскоре после победившей тунисской революции, в авангарде которой находились представители светской части «верхнего среднего класса». Однако следующие семь месяцев показали, что сторонникам модернизма и в этом смысле «детям Бургибы» предстоит нелегкая и, вероятно, очень долгая борьба за свои идеалы.
В зарубежной и отечественной научной литературе, еще чаще – в публицистике, высказывалось мнение, что восточные общества «не доросли» до западной демократии, которая формировалась столетиями, и что им вообще не стоит за ней гнаться, а надо развивать что-то свое, адаптированное к местным традициям. Эту идею подхватывают исламисты. Еще сравнительно недавно они стояли на том, что само слово «демократия» в арабском языке заимствованное и, следовательно, соответствующее понятие – чужое. Данная точка зрения была пересмотрена и египетскими «Братьями-мусульманами», которые доказывают, что идея гражданского общества и политического плюрализма восходит к эпохе Пророка24, и тунисской партией «Ан-Нахда». На ее съезде, состоявшемся
