не поздний час, тишину не нарушали ни голоса людей, ни лай собак. Деревня была пуста. В долину Ура страшной грозовой тучей надвигалась война, и последние жители деревни, забрав все, что можно было увезти с собой, сбежали под защиту городских стен. Армия базилевса еще не перешла перевал, но в долине уже было небезопасно – повсюду рыскали шайки мародеров и передовые отряды имперской вспомогательной кавалерии. Закрывшийся город без боя отдавал на разграбление врагу свое главное богатство – плодородную долину Ур Нис.
Тирос Иберийский рассматривал деревню, прячась за большим валуном, а рядом лежал совершенно выбившийся из сил парень. По его осунувшемуся лицу и синякам под глазами было видно, что переход был не из легких.
Тирос взглянул на сына старого друга и подумал, что Иллариону еще расти и расти до высот своего отца.
– В город пойдем ночью. Сейчас слишком светло, чтобы выходить на открытое пространство, – напоремся еще на кого-нибудь.
Ибериец еще раз оглянулся на своего спутника и, со вздохом оценив его состояние, принял решение.
– Хорошо. Зайдем в деревню, передохнем несколько часов и обсохнем. Ночью будет холодно, недолго и лихорадку подхватить.
Илларион благодарно кивнул – на большее выражение признательности у него не хватило сил. Они шли через перевал уже несколько дней, выбирая скрытые от постороннего глаза тропы, а последнюю ночь вообще провели на снегу под открытым небом. Сырые сапоги жутко натерли ноги, и пока они еще двигались, парень терпел, но стоило остановиться, как сразу же стало ясно – идти дальше он уже не сможет. Решение старшего остановиться на ночлег стало настоящим спасением.
Тирос в упор посмотрел на юношу:
– Ты так похож на своего отца, что я иногда забываюсь, и мне кажется, что это мы с ним, только двадцать лет назад. Столько лет прошло, а все как вчера. Наверное, я слишком долго живу – человеческий мозг не способен вместить столько воспоминаний. – По-доброму улыбнувшись, он махнул рукой: – Ладно, не обращай внимание, старики всегда ворчат.
Тирос еще некоторое время оставался неподвижен, прислушиваясь к тишине и контролируя каждое движение в деревне, но птицы по-прежнему беспечно сидели на деревьях и не один подозрительный звук не нарушал гнетущего безмолвия. Наконец он решился и, сделав знак следовать за ним, стал спускаться к крайнему дому с широкой плоской крышей. Илларион, прихрамывая, потащился следом. Дойдя до невысокого забора, магистр еще раз осмотрел двор и, не найдя никаких признаков людей, перешагнул через сложенные полуметровой стеной камни.
С наступлением темноты, когда уже не виден идущий из трубы дым, путники разожгли в очаге огонь – перед ночным переходом нужно было высушить одежду и обувь. Сразу стало теплее, исчезла промозглая сырость нежилого дома. Тирос сидел у огня и следил за развешенной одеждой, а его спутник спал, зарывшись в принесенную кем-то до них охапку старой соломы. В тишине магистр братства размышлял над тем, что ночью в город их наверняка не пустят, но и засветло идти по открытому пространству небезопасно. Оставался
