и что?
– Мне интересно услышать его полностью.
Хьюз демонстративно вскинула бровь и состроила такое выражение лица, словно забыла о вопросе преподавателя.
– О душе, что ли?
Аврора кивнула, в этот момент походя на маленького любопытного, но осторожного ребенка.
– Если коротко…
– А можно развернуто? – Селестии показалось, или уголки маленького рта Авроры дрогнули в улыбке?
– Ну, если развернуто, – растягивала удовольствие Хьюз. – Я считаю, ты только не смейся, что душа – это огромный мир. Такой же большой, как тот, в котором мы находимся.
В стыдливом жаре она выдержала короткую паузу, ожидая, что Аврора хотя бы усмехнется, но вместо насмешки услышала лишь более заинтересованное:
– Мир?
– Да, только невидимый. И необъятный. Все, что нас окружает, – по-своему мир для кого-то. Даже капля воды – это мир для микроорганизмов. Только в нашем мире вряд ли кто-то обитает. Он пустой, но в то же время нет. Мы и есть этот мир.
Как и ожидалось, в глазах Авроры поселилось непонимание, намекающее на абсурдность услышанного.
– Знаю, это больше похоже на сказки.
– Я бы хотела верить в это, – вдруг, поникнув головой, заговорила Аврора. – Одно дело то, о чем пишут в книгах, но совсем другое – то, что у нас в голове.
– Ты о чем?
– Просто… – Аврора покачивалась на месте. – Неважно.
Наступило неловкое молчание. Прервать его никто не решался, пока в голову Селестии не пришла наивная, казавшаяся совсем не к месту идея:
– Может, по мороженому?
Аврора пожала плечами.
– Давай. Только мне нужно вернуться домой пораньше.
– Зачем? Времени ведь для домашки полно!
– Да, но родители дают мне для чтения книги вне школьной программы.
– Ох и строгие они у тебя, наверное.
– Да. Ученые. Поэтому очень дисциплинированные.
Селестия улыбнулась. От радости сближения с одной из самых загадочных девочек школы она и не заметила ее отсутствующего вида и сосредоточенности на своих размышлениях.
– Я часто думаю, что все мы однажды умрем. Вот как мой дядя. Он был полгода назад, а потом раз – и нет его. Просто не стало.
Мысли о вечном и временном, жизни и смерти приходили в голову Авроре обычно ближе к ночи, и сонная Селестия за четыре года дружбы успела к этому привыкнуть. Но нечасто удавалось услышать о семье лучшей подруги. Она укрылась одеялом до самого подбородка и повернулась в сторону окна. Аврора лежала на спине, задумчиво уткнувшись в потолок.
– А давно он умер? – робко поинтересовалась Селестия.
– Когда мне было девять. До сих пор не могу поверить в это. Что он взял и исчез, и никак его уже не увидеть. А все, что он делал и планировал сделать, потеряло смысл. – Она повернулась к подруге лицом. – Когда я думаю об этом, мне становится
