Оруженосец.
– Валера его убьёт?
– Даже ни одной кости не сломает. Но убедит. Леонид не придёт больше. Веришь мне?
Варя отводит взгляд, молчит, только дрожит сильно. Я протягиваю руку и поправляю её одежду, стараясь не думать, от чего она измята. Просто делаю что-то, чтобы не сорваться.
– Ты плохо знаешь Лёню, – шепчет едва слышно и зябко поводит плечами.
– У тебя коньяк есть? – спрашиваю, а Варя взмахивает рукой в сторону комнаты.
– Там бар. Но зачем тебе коньяк?
За дверью тихая возня, и вскоре всё стихает, погружая нас с Варей в вязкую тишину.
– Ты выпить хочешь? – уточняет.
– Я за рулём, мне нельзя. А тебе нужно.
– Но я не…
– Нужно, слышишь? – я кладу ладони ей на щёки и, наклонившись, в глаза заглядываю. – Необходимо.
В комнате обнаруживается неплохой бар, я достаю бутылку коньяка и бокал. Наливаю щедрую порцию, протягиваю сидящей на диване Варе. Она с сомнением смотрит на меня, но бокал в руки берёт.
– Спасибо, – говорит, обнимая двумя ладошками бокал. – Не за коньяк, за то, что приехал.
Снова отворачивается, словно ей стыдно на меня смотреть.
– Он… мне не надо было Лёне дверь открывать, но решила, что лучше так, чем привлекать внимание соседей. Я всё-таки неисправимая идиотка.
Она ругает саму себя и всё-таки делает глоток коньяка. Морщится, второй делает, но на третий её не хватает, а я не настаиваю. У меня нет цели её споить, но в такой ситуации немного алкоголя не помешает.
– Можно я выговорюсь? – жалобно спрашивает и, затаив дыхание, ждёт моего ответа.
Я прикрываю глаза, присаживаюсь на низкий пуф напротив дивана. Получив разрешение, Варя, сначала робко, зажимаясь, но с каждой минутой всё смелее вываливает на меня всё, что случилось этим вечером.
Не понимает, что доводит меня до исступления своим рассказом. Всё сильнее провоцирует во мне желание убить Леонида. За то, что сунулся к ней. Что не услышал слова “нет”, что имеет право силой доказывать своё превосходство над женщиной.
Наверное, у него тоже была истерика. Не каждый мужик умеет справляться с отказами. Но всему есть границы.
Варя всхлипывает и допивает коньяк. Закончив тяжёлый рассказ, она кажется опустошённой, выпотрошенной. Её прекрасные, самые красивые в мире глаза слипаются. Варвара усыпает, а я присаживаюсь на диван рядом с ней и укладываю голову себе на грудь, обнимаю почти дружески. Только рука никак не хочет касаться только плеча – всё время норовит соскользнуть ниже, коснуться талии или бедра.
– Уезжай, Дима. Тебя, наверное, ждут, – просит сквозь сон, а я целую её во влажный от пота висок.
– Я сам разберусь, куда мне ехать и кто меня ждёт. А теперь молчи и засыпай.
Она снова слушается, внезапно покорная. Несколько минут проходит, пока её дыхание выравнивается, становится размеренным и глубоким. Я укладываю Варю на диван, накрываю
