не слушая ни озорное пиликанье гармошки, ни крики гостей. Две девушки-врачихи со сто двенадцатого принесли спирт, двое одноклассников Ромки наловили крыс и отдали Толику жарить, Нина Ефимова вынесла с работы несколько брикетов (у них на пищефабрике так заведено), дядя Витя натушил своих коронных подлестничников.
Все как обычно – уютно и весело, снова надрывается гармонь, стелется синеватый дым, и Ромка кричит, надрываясь:
– Ванька с Маньки труселя
Снял – да так и ахнет:
Там три щупальца висят,
Сырым мясом пахнут!
Мне никак не решить – что же делать. Доложить Вихрову о яйцах бетоноеда – значит, сдать Костю ликвидаторам. Даже если профессор прикроет Лазукина, Партия все равно докопается до правды. Нельзя же принести яйцо и сказать – в борщевике нашел!
Порой накатывает мысль: если это поможет вернуть Свету и уйти в ее чудесный мир, то ничья жизнь и рядом не стоит. Я отгоняю ее прочь, вспоминая, что парни спасли мою собственную жизнь.
…Или, попав под Самосбор, я бы все-таки ушел вслед за ней?
…Или же нет никаких скрытых измерений, и теория Вихрова ошибочна?
…Есть только один способ проверить. Если он сработает, то мир перевернется.
…Но стоит ли ради этого жертвовать Костей?
И так по кругу. Я беспрерывно курю и грызу ногти, сидя с ногами на кровати. Периодически меня вырывают из раздумий возбужденные споры школяров:
– …Говорят, что у начальства Партии аугментики больше, чем органики!
– А еще говорят, что они скрестились с отродьями или в слизь окунулись и стали сверхлюдьми!
– А мой дед в шахте лифта видел крысу с титьками!
– Дурак твой дед!
Потом я вижу, как Костя с вещмешком идет на кухню – передавать Толику взрывчатку. Там он должно быть, инструктирует брата. Их голосов не слышно за шипящим и постреливающим маслом – прогорклым и четырежды прожаренным. Даже у Лазутчиков оно в дефиците.
– …И пойдем по потолку, аки по полу!..
А школота тем временем соскребывает с дядьвитиной сковородки последние грибы. Мне так и не досталось. Тут Толик приносит жареных крыс, вываливает в опустевшую сковородку. Я выхватываю одну и начинаю обгладывать. Слышу перебор из угла, поворачиваюсь – это Костя вернулся и теребит струны гитары. Сыграв вступление, он хрипловато затягивает незнакомую песню:
– Он бригадир. И вотчина его – завод.
Он любит петь, плясать, ругаться матом.
Махру он курит, чистый спирт он пьет
И любит девушку из ГБ-пятой.
У ней следы от слизи на руках,
Тату спиралевидное под платьем,
И вечерами брагой на грибках
Торгует девушка из ГБ-пятой.
У ней с рожденья лишь один сосок,
И губы слаще красных концентратов
Уходит бригадир в рабочий блок
И любит девушку из ГБ-пятой.
Брикеты алые, как кровь.
И
