диким воплем я перелетаю через порог гермы и приземляюсь… на потолок. Кладка лежит впереди, машины и конвейеры нависают над головой. Страшно, что они вот-вот могут вырваться из опор и приземлиться на меня. Про себя тихонько бормочу, что этого не будет, пол – вверху, а я – на потолке, завод не может упасть вверх. Под это бормотание преодолеваю бесконечную сотню метров, прерывисто дыша. У самого гнезда замечаю позади Костю. Судя по его ошалелой роже, он чувствует себя не лучше.
В заводе по-прежнему спокойно. Светятся узоры слизи на стенах, зияют пустые провалы бетоноедских ходов. В тишине слышно наше с Костей напряженное дыхание.
Я касаюсь ладонью одного из яиц. Ничего не происходит. На ощупь оно немного шершавое и прохладное – точно бетон. Костя хватает другое и, повторяя за мной, прислоняет его к спине. Вихров не соврал – яйцо слегка давит, наклоняя вперед. Стоять можно, только слегка нагнувшись.
Мы поворачиваем обратно, переводя дух, торопливо шагаем к открытой в потолке герме-люку. Обходим и перешагиваем островочки слизи, нервно посмеиваемся и почти расслабляемся, как вдруг потолок позади гермодвери взрывается.
Крошки бетона летят вверх, осыпают конвейеры и аппараты, а из дыры перед нами стремительно вылетает огромное тело червя. Его слепая голова, похожая на внебрачное дитя шахтерского бура и мясорубки, колотит по потолку. Завод трясется, от потолка отваливаются целые куски, мы с Костей хватаемся друг за друга, пытаясь удержаться.
– Ни в коем случае не прыгай! – ору я.
Если обе подошвы гравиботинок будут направлены не на потолок, можно улететь вверх, то есть вниз. Мы мчимся к двери, до которой остаются считаные метры, прямо навстречу чудовищу Хруща. Нам нужно лишь успеть.
Но дверь захлопывается под натиском червя, и его двухэтажная пасть оказывается прямо перед нами. Единственный выход придавлен его брюхом. Мои нервы начинают сдавать, и я не знаю, что нам делать, равно как и не знаю, почему червь… до сих пор не перемолол нас своими кремниевыми зубищами.
Он замер.
Мы с Костей, стуча зубами, переглядываемся, ничего не понимая. Я чувствую, как что-то обжигает мою задницу с левой стороны. Хватаюсь за нее – нащупываю что-то горячее в заднем кармане. Вытаскиваю амулет, давным-давно подаренный Ромкой.
Костя тем временем хватается за грудь и вынимает свой – раскаленная проволока светится в темноте красноватым сиянием. Червь рычит, ерзая и отползая назад. Я перевожу взгляд со своего амулета на Костин. Тот перехватывает мой взгляд.
– Только что надел! – орет он, оскалившись. – В память о братце!
Я вытягиваю руку с проволочной спиралью на цепочке – червь урчит громче и отодвигается еще на метр. Вижу край гермодвери. Опьяненный успехом, перехватываю амулет за проволоку, обжигая ладонь до мяса, и тычу прямо в зуб бетоноеда. Тот верещит и отползает назад. Герма свободна, мы с Костей тянем за вентиль и открываем ее.
– А вот тебе, дрянь, во славу Вечного Бетоноворота! – зловеще
