я медленно осознаю, кому и что рассказал… За такие откровения и на расстрел отправить могут. Я ж не в ЦК, нет больше волшебных корочек, надо за языком следить.
Анна села обратно. Спрашивает, как можно повысить уровень снабжения блока, хотя бы в теории.
Хмуро убираю выпивку и посуду. Я что ей – волшебник?
Как вариант «на отцепись» отвечаю, что можно, если разместить здесь экспериментальное производство. Чего-то, чего нигде больше нет.
Лагина грустно растягивает по лицу улыбку. Смотрит на меня, я развожу руками. И вспоминаю.
А ведь было такое в одном из забетонированных блоков. Там вкусовые добавки для чая делали. Или собирались делать.
Нет, сегодня работы не будет.
Накидываю пиджак.
Идем в архив.
Документы по экспериментальной технологии никогда не хранятся в единственном месте.
Анюта приободрилась.
Но нам не повезло – нужные папки отсырели и слиплись в ком. Придется делать запрос в центр.
Комиссар бодрым шагом уходит по своим делам, а я устраиваю разнос работникам архива.
Семисменок спустя пришел ответ на запрос – сроки хранения материалов по технологии добавок в чай вышли, и все документы давно уничтожены.
Сообщаю Лагиной. Говорю, что единственное место, где еще можно поискать, – сам забетонированный блок.
Планировка типовая, так что могу указать, где что конкретно должно лежать.
Аня попросила у Алексея бойцов для вылазки. Тот согласился, но сказал, что никуда ее не пустит.
Лагина заявила, что она – комиссар, и как ей смотреть в глаза людям, которых на смертельный риск отправит, а сама останется в безопасности?
Алексей ответил, что на ней же все и держится – и актив, и агентура, и вера обитателей в новую, счастливую жизнь.
Несколько дней ликвидаторы тренировались у меня в отделе – отрабатывали поиск документов под моим руководством. Запоминали расположение помещений и прочего.
Все-таки в единообразии блоков есть плюсы.
Бойцов замотивировали и пламенными речами о возрождении блока, и обещаниями всех благ в пределах разумного.
Пробили межблочную стену, так, чтоб к месту поближе. Группа канула в темноту. Поставили временную пенобетонную пробку.
Вернулись через двое суток. Половина. Без Алексея.
Лагина побледнела, но произнесла речь. Ликвидаторов наградили главблок и директор завода нашего. Пал Алесаныч прослезился, расчувствовался совсем.
Пролетел еще квартал. Дела в отделе наладились, сотрудники привыкли к моей требовательности.
О любви, конечно, речи не идет. Но оно и ясно: маленький начальник – маленькая сволочь. А я недавно был очень большим начальником. И сдуваться желания нет.
Руководство блока трижды посылало рацпредложение наверх о начале производства новых пищевых добавок, но верхние инстанции отвечали отказом.
