заставы было около семи дней пути верхом. Местные поначалу не ходили ко мне, видимо, присматривались, чем дали мне больше времени для обустройства на новом месте. Я признала, что наставник хорошо обучил меня. Я отлично варила зелья любой сложности, могла восстановить лес или водоем, используя темную магию как очищающую и возрождающую, лечила хвори, которые так или иначе появлялись у жителей Тышты, могла упокоить шального мертвеца, которого неведомо что или кто призывали в этой глуши.
В общем, я оказалась полезной для тышцев, и они признали меня своей. Весь первый год моей жизни в Тыштах ушел на знакомство с ними и моими силами. Интересно, всё-таки, к чему такому опасному готовил меня папа, если мои навыки выживания и обладания и использования моей магии очень подходили к той жизни, которую я вела здесь.
В целом, тышцы были дружелюбны. В основной массе. Встречались, конечно, некоторые особи, вроде Марты, которым палец в рот не клади, дай язык почесать. Она может встать под окнами и смотреть, что делается внутри дома! Удивительной наглости женщина, конечно. Но я была бы не я, если бы не знала заклятие отвода глаз.
Солнечный Бог подготовился. В одном из шкафчиков на кухне я нашла гримуар с описаниями всех обрядов для воздаяния, почитания и восхваления Его. И множество других полезных заклятий, наговоров, заговоров, и прочего полезного, чего я не знала. Оказалось, что носители темной магии испокон веков принадлежали Солнечному Богу, на что Великая Матерь реагировала крайне негативно, и всячески стремилась этих носителей переманить на свою сторону. Обладатели темной магии не очень подходили под обряды в честь богини, но это поощрялось обществом, конечно, поэтому Солнечного Бога не то, чтобы не любили, а просто старались не почитать, потому что все знали, что император обладает светлой магией, почитает богиню, и стремились к этому же.
Хорошо, что жрецов Солнечного Бога не истребляли и не стремились их извести, иначе бы как я жила так спокойно и скрытно – неизвестно.
Всё было хорошо, на самом деле. Даже старуха Марта, иногда появляющаяся под моими окнами, не мешала, а наоборот веселила. Пока однажды на её месте не появился неведомо каким образом Тит.
Увидев его, разминавшего руку, которая, видимо, была ранена недавно, я потеряла дар речи. Уголёк, знатно раздобревший на местном молоке да мясе, удивлённо вскинул на меня свои пронзительные глаза.
– Что же ты тут забыл, Тит? – прошептала я, наблюдая, как тот привязывает к моей изгороди своего коня. Конечно, я уже не так боялась быть узнанной, потому что Он сдержал свое обещание, и меня действительно никто не узнавал такой, какая я есть. Кто-то в деревне считал, что я пышная румяная девица-хохотушка, кто-то видел во мне суровую черноволосую женщину средних лет, а кто-то вообще считал, что я пожилая благородная дама, сбежавшая от своего мужа подальше.
Когда Тит вошел в мой домик, Уголёк кинулся ему в ноги, и начал ластиться, знакомясь и обнюхивая. Вскинул на меня свою ушастую
