и он угостил меня сушеным мясом. Запивали из моего бурдюка и, как мне показалось – мы подружились.
Минуло четыре дня пути, а вокруг, по-прежнему, бескрайнее море и волны. На корабле я вовсе не чувствовал себя пленным, казалось всё идет наилучшим образом, ведь я двигаюсь в нужном направлении. Хотя где-то глубоко внутри меня звенела тревога. Размышляя над тем, что меня ждёт, я тихо и плавно уснул…
Когда Шепкхала родила Дараила, я плакал от счастья, мой сын был здоров и крепок! Лучшего подарка я и не мог желать. За три года, пока рос мальчик, я сделал десятки мечей, кинжалов, щитов и шлемов. Как только Дараил немного научился бегать самостоятельно, он обосновался со мной в кузне и, ни уговоры, ни ругань матери не заставили его изменить решение. Я показывал ему чудеса превращений, магию огня и волшебство человеческих усилий.
Работая молотом, я поглядывал на сына и в какой-то момент вспомнил, как сам, будучи вот точно таким же карапузом, наблюдал за отцом, о том, как восхищался его умением и силой. Для меня он был Гефестом, кующим молнии самому Зевсу…
– Шао, ас эс ди Дунау! Гурген, ты когда-нибудь бывал тут?
Меня разбудил знакомый, жизнерадостный голос норда. Я глянул за борт и невольно улыбнулся. Корабль сопровождала стайка дельфинов, порой они полностью выскакивали из воды, переворачивались белыми животами к солнцу и падали обратно в пучину. В их движениях была какая-то неуловимая грация, от сереньких плавников, режущих морскую волну, веяло спокойствием и безмятежностью, чем-то вечным, незыблемым.
Драккар или «Морской дракон» – так звался корабль нордов, не спеша, шел к берегу.
Сочная растительность покрывала землю, куда только мог достать взгляд, лишь жёлтая, бесконечно длинная, посечённая голубыми венами рек, полоса отделяла два моря Чёрное и Зелёное.
Спустя час, мы вошли в воды Дуная. По словам Ярена, через десять дней мы уже будем в Хигэне на его родине.
– В кого верит твой народ, Ярен?
Зажав руль подмышкой, длинноволосый воин завязал две пряди волос на затылке, собрав в хвост шевелюру, и начал сказ, зайдя издалека, с того, как зародились земля и небо.
– Гинунгагап – пустота была всегда. На её окраине возник Нифльхейм – мир льда и холода, а на другом конце чёрной бесконечности появился Муспелльсхейм – пылающий, огненный мир…
Часть III
Как и говорил северянин, ровно на десятый день тихого и спокойного путешествия по водам Дуная мы вышли к каменистому побережью. Над водной гладью стелился туман, а у берега нас поджидали жители Хигэне.
Перекинув канаты, корабль подтягивали к деревянному пирсу. Команда спешила сойти на сушу, где их радостно встречали родные и близкие. Глубоко в душе я надеялся, что меня забудут. Хоть это и было глупо прятаться за бочками, но я на всякий случай опустил голову ниже борта. Люди постепенно покидали корабль, и я почти поверил в чудо, затаившись в своём убежище, и даже не дышал. Через несколько минут на судне наступила полная тишина, я выдохнул и попытался прыгнуть за борт, но, не успев подняться,
