разбиться – кто-то считает, что можно выбрать. Разбиться или быть сожранным заживо? Для Женьки вопрос даже не стоял. Он вскочил на подоконник и в один прыжок, покуда хватало храбрости, сиганул в окно. Этим путем покойная Маркиза тысячи раз возвращалась с улицы домой и так же уходила гулять. Один прыжок, одно напряжение мышц, которое перенесет с подоконника на ветку тополя. Одна беда: подросток весит гораздо больше кошки.
Треск сломанного дерева отозвался в поврежденных перепонках ружейным выстрелом, и Женька, не успев даже толком испугаться, спиной вниз полетел на твердый как камень газон. Сверху, глядя ему в лицо, смеялось злое солнце.
Тяжелые плотные шторы с шумом отъехали в сторону. От яркого солнца, хлынувшего в комнату, Женька зажмурился, часто моргая пересохшими веками. Тетка Кира одарила его своим обычным взглядом, в котором жалость тесно мешалась со страхом, и бодрой скороговоркой выпалила:
– Просыпайся, просыпайся, соня! Нельзя до обеда спать! Сегодня хороший день, особенный день!
Она ударением подчеркнула всю невероятную особенность сегодняшнего дня, который, по мнению Женьки, был таким же дерьмовым, как все предыдущие. Тетка Кира была двоюродной сестрой его отца и последней более-менее близкой родственницей. Пока тянулось следствие, а газеты и телевидение смаковали подробности, Кира вертелась в центре внимания, раздавала интервью, фотографировалась, раз даже ездила на Первый канал, к Малахову, обсуждать тему допустимой самообороны. Женька видел эту передачу еще в больнице – тупой треп с длиннющими вставками бессмысленной рекламы. Смотрел и до слез жалел, что не может переключить канал или зажать уши. Только веки еще слушались Женьку, и он с благодарностью опускал их.
Когда страсти улеглись, тетка Кира оформила опекунство, но так и не забрала племянника к себе. Оно и понятно, мало найдется отчаянных людей, готовых приютить отцеубийцу. Да, самооборона, тут у следствия вопросов не было. Коллекция фотографий, найденная в тайнике отцовской комнаты, не оставляла места для двойных толкований. Но труп мужчины с ножом в груди, на рукоятке ножа отпечатки пальцев, а носитель пальчиков – вон он, на газоне валяется. Дело закрыто! Женька видел те фотографии. Дорого бы дал, чтобы не видеть, но следователи не сразу поверили в его паралич и пару дней настойчиво допытывались, «что он может сказать по этому поводу».
Отцеубийца, паралитик и, как будто этого мало, сын психопатов. Кому нужно такое счастье? Поэтому Женька обитал в дурке, а тетка Кира – в двухкомнатной сталинке в центре города, исправно получая его пособие. Женька считал, что так даже лучше. После передачи у Малахова он скорее предпочел бы жить в змеиной норе, чем в квартире доброй тетушки. Но два дня назад Кира приехала за ним, подписала все документы, забрала его и привезла к себе. Даже грузчиков наняла, до этажа поднять. Это тетя Кира, которая прижимистее отца!
Как всегда, при воспоминаниях об отце защипало в носу. Женька все знал – парализованный
