Сидел, растянув узкие губы в улыбке, вонзая стеклянные глаза в горбатый горизонт, густо ощетинившийся елками. Там, зажатая между лесистыми холмами, гнойным фурункулом разрасталась свалка.
Михалыч встретил их у поднятого шлагбаума – древний страж, Харон, переправляющий мертвецов через Стикс. Только перевозил Михалыч, не в пример легендарному лодочнику, не за пару медяков. Вся несметная родня морщинистого, похожего на гриб старика была обеспечена по высшему разряду. Элитные квартиры и дома, престижные вузы, дорогие тачки – все то, чего, казалось бы, не купишь на зарплату сторожа свалки.
Кряхтя, Михалыч подсел к Папаше и махнул рукой – прямо, дескать. Следуя его указаниям, лавируя между мусорными горами, Денис едва сдерживался, чтобы не утопить педаль в пол. Хотелось поскорее отделаться от тяжкого бремени, тревожащего жизненный уклад, казавшийся незыблемым. Старики привычно ворчали, вяло кроя матом правительство, страну, дороги, осточертевшую работу и друг друга.
Петляли минут десять. Денис постоянно поражался масштабам полигона и своей неспособности за столько лет запомнить дорогу. Свалка казалась организмом, живым, переменчивым. Огромным существом с грязной свалявшейся шкурой. Толстый ноготь Михалыча, безобразно отросший и пожелтевший, всякий раз чертил в воздухе новую карту, а навигатор «Газели» пасовал, отмечая очередную точку. Так и сегодня.
– Приехали, – топнул Михалыч и спрыгнул на землю еще до того, как заглох двигатель. – Только шустро давайте. По «Маяку» к полудню грозу обещали, а они нервные, перед грозой-то.
Но Денис и так уже выкатывал непривычно легкую бочку, а Папаша, разом отрезвевший, принимал ее снизу, обшаривая залежи мусора подозрительными взглядами. Михалыч посмеивался, но глаза его оставались напряженными, цепкими, а правая рука не покидала внутреннего кармана.
Закусив измочаленный сигаретный фильтр, Папаша опрокинул бочку, а Денис за края выволок мешок наружу. Замялся над молнией, и Папаша оттер его в сторону, кивнув на машину. Михалыч уже сидел внутри, нервно постукивая пальцами по приборной панели. Денис поспешно запрыгнул в кабину. За спиной вжикнула молния. От гниющих мусорных куч покатилось еле слышное шебуршание.
– Давай-ка, Деня, ходу! – велел Папаша. – И музыку свою погромче врубай.
Дважды повторять не пришлось. Автомобиль рванул с места так, что из-под колес полетели комья скользкой вонючей каши, бывшей некогда землей. В динамиках надрывался Мэрилин Мэнсон, и голос шок-рокера выжигал все прочие звуки. Папаша и Михалыч откинулись на сиденье, на пальцах выясняя, кто больше зассал. На выезде с пятачка Денис не удержался, бросил быстрый взгляд в боковое зеркало и тут же, до скрипа сжав зубы, вновь вцепился глазами в дорогу. Серебристый мешок дергался и подпрыгивал, окутанный живым серым морем, льющимся с мусорных гор. На секунду над ним вскинулась узкая детская ладонь, коротко взмахнула в воздухе и тут же исчезла вновь.
То
