вердикта. В собственноручной расписке, выданной Бенкендорфу, Лансдоун подтвердил получение «компенсации пострадавшим в ходе инцидента 21—22 прошедшего октября» и, от лица своего кабинета, гарантировал русскому правительству, что «каких-либо последующих претензий в связи с упомянутым инцидентом» не будет320. 60 тыс. фунтов были выплачены из сумм российского Морского министерства, а оставшиеся пять тысяч царь внес из личных средств.
В 15:30 6 (19) января 1905 г. международная комиссия впервые собралась в полном составе на свое первое публичное заседание в здании французского МИД. «В зале присутствовала многочисленная публика, в том числе много элегантно одетых дам и дипломатов, а также секретарь японского посольства и журналисты», – описывал увиденное нововременский корреспондент321. Британский, а затем и российский представители зачитали свои «Заключения», предварительно напечатанные и розданные «комиссарам». Сэр Хью О’Берн никаких нарушений международных правил и даже просто странностей в действиях своих рыболовов не заметил и присутствие на Доггер-банке миноносцев категорически отрицал. Действительный статский советник (ДСС) Анатолий Неклюдов исходил из обратного и утверждал, что вице-адмирал Рожественский «не только имел право, но находился в абсолютной необходимости действовать именно так, как он действовал … чтобы истребить миноносцы, атаковавшие его эскадру». «Замечательно, – отметил корреспондент “Нового времени”, – что русское изложение ограничивается подтверждением лишь факта нападения, основательно не вдаваясь в вопрос, откуда явились миноносцы. Таким образом, защита русской точки зрения отнюдь не переходит в обвинение подданных какого-либо нейтрального государства в соучастии в нападении на русскую эскадру»322. «Изложение великобританского агента, прочитанное первым, – делился Неклюдов со своим шефом впечатлениями от первого дня публичных слушаний, – составлено, в сущности, в очень умеренных выражениях … Изложение это страдает некоторою запутанностью … Напротив того, наше изложение представляет собою вполне ясный и связный рассказ о происшествии, причем отнюдь не затрагивается щекотливый вопрос о возможном подготовлении нападения в великобританских портах или об участии в этом нападении со стороны пароходов английской рыбачьей флотилии»323. Несмотря на это, в Форин офис документальные материалы, представленные русской стороной, вызвали раздражение: «они, – комментировали их из Лондона О’Берну, – в основном состоят из докладов, призванных показать, что японская атака в Северном море была подготовлена»324 (по смыслу – в Великобритании. – Д.П.).
На заседаниях 12 (25)—14 (27) января перед «комиссарами» выступали свидетели потерпевшей стороны. Заслушивать показания 27 рыбаков оказалось делом утомительным и «снотворным», и не только для убеленных сединами «комиссаров». «Все это до такой степени надоело, – вспоминал
Там же. Ф. 184. Оп. 520. Д. 1158. Л. 171 (Письмо Лансдоуна Бенкендорфу, Лондон, 23 февраля (8 марта) 1905 г. Автограф).
Новое время. 1905. 7 (20) янв. (№ 10359).
Там же. 15 (28) янв. (№ 10367).
АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 2575. Л. 11—11 об. (Донесение Неклюдова Нелидову, Париж, 7 (20) января 1905 г. № 2).
F.O. R.C. 65/1734. P. 217 (Черновик письма на бланке Форин офис О’Берну в Париж, Лондон, 22 января 1905 г.).
