был хороший год.
Баба Вера настояла, чтобы на лето Артёма отправили к ней в Питер. Уезжал неохотно, и старые, и новые друзья оставались в Москве.
Она работала уже не дворником, а в дежурной ЖЭКа. И свободного времени прибавилось.
Подружилась с такой же одинокой женщиной в своём доме, и они вдвоём ходили по городу, ездили и за город. И музеи, театры – не страшно поздно вечером возвращаться домой.
И теперь она могла обеспечить внуку, кроме вкусной и сытной еды, дома было скудно, серьёзную культурную программу.
За лето Артём подрос, возмужал, и, как говорила баба Вера, стал немного питерцем. Но он вырос из своих одёжек! Кроссовки стали жать, брюки поднялись выше щиколоток, руки вытянулись из рукавов рубашки.
Пришлось покупать новую экипировку. Ни баба Вера, ни он, понятия не имели о модных брендах, что понравилось, то и купили в недорогих магазинах.
В Москву приехал в новом облачении.
Первым делом он поехал смотреть квартиру. За зиму дело дошло только до туалета и ванной со всем оборудованием, но без плитки. Её оставили до лучших времён. За лето прибавилась полностью оборудованная кухня.
Высшие силы вселенной, наверное, хорошо относятся к трудоголикам. Ещё в начале зимы Борису заказали проект загородного дома одного московского чиновника.
Всю зиму ночами он работал над этим проектом. Весной можно было начинать стройку. За строителями дело не стало, хотя у него в глазах рябило от похожих друг на друга мигрантов. Материалы доставлялись с опережением. Стройка шла по оправдавшему себя в советские времена сетевому графику.
Весь отпуск Борис провёл за городом, оставив квартиру на отца. И появились деньги! Отец выложил стены кухни, оштукатурил, уложил тёплый пол, постелил плитку. Смогли купить дорогой гарнитур со встроенной техникой. Люся сшила весёлые занавески.
Кухня стала первой жилой комнатой. Родители ещё до возвращения Артёма переехали в новую квартиру. Площадь кухни позволила и обеденный стол в углу под абажуром, и две раскладушки рядышком на ночь.
С приездом Артёма появилась третья. Её и поставили в кухне, а родители переехали в свою нарисованную спальню. Опять две раскладушки рядышком. А в нарисованном кабинете работала по ночам чертёжная доска.
Кирпич привезли двумя машинами, и он стоял штабелями в разных частях пустого пространства с блестящим, немыслимой ровности и гладкости зажелезнённым полом.
Борис отказался от гипсокартонных перегородок, всё должно быть капитально, и сыну, и внукам, и правнукам.
В комнате Артёма надо было возвести три стены с дверью, выходящей в холл. Туда же предстояло вывести двери из гостиной и кабинета, и спальни. Из прихожей вёл коридор, в конце которого была кухня. Вход в холл – из коридора. Ванную и туалет поместили рядом с кухней, чтобы трубы не тянулись через всю квартиру.
Борис переживал, что они никак не могут начать комнату Артёма:
– Подерётся в школе, или ещё что-нибудь натворит, придёт опека – ах,
