в этот миг колыхнулись и поплыли. Воспользовавшись моим замешательством, Митрич протиснулся внутрь, закрыл входную дверь и навалился на неё спиной. Я успел глянуть на часы – до электрички оставалось двадцать минут.
– В ментовку пойду! – мне не придумалось ничего умнее этой дурацкой угрозы.
– Валяй. Там тебя и примут. Надо же будет на кого-то дело повесить.
– Я-то тут причём?! Вчера только в наследство вступил! Про яму ни сном ни духом, а членская книжка до сих пор на дяде! До этого всё время был в Сестродольске! – выпалил я очередью, едва не сорвавшись на крик.
– Ну, допустим, от трупа ты отмажешься, – спокойно сказал Митрич после секундной паузы, – а не думалось ли тебе, что в полиции обязательно проведут экспертизу останков?
– Пусть проводят, что хотят! Мне-то какое дело?
– А такое, что на одном из зубов покойного стоит очень даже приметная коронка, и она проходит в полицейских базах по разряду особых примет.
– Какие коронки? Какие базы? Какие приметы? У меня электричка через пятнадцать минут!
– Экспертиза установит, – нахальный визитёр в упор не замечал моих доводов, – что останки принадлежат не какому-то бомжу с гаражной помойки, а местному криминальному авторитету, что исчез три года назад при невыясненных обстоятельствах. Из-за пропажи этого видного представителя преступного мира в городе тогда начались разборки, в которых пострадало немало бойцов. То-то они удивятся, когда узнают от информаторов в погонах, что лидер криминалитета погиб вовсе не от пуль конкурентов по опасному бизнесу, а от обрезка арматуры в руках заурядного учётчика. Сам бухгалтер-убийца, конечно, уже мёртв, и ему ничего не предъявишь. Но зато у него есть племяш, унаследовавший всё имущество. Вот он и ответит за дядюшкины грехи! И квартиркой с овощной ямой ты тут не отделаешься. Лучше сразу прикинь, какая почка тебе менее дорога – правая или левая?
– Какая почка?.. – я на автомате повторил чужие слова и осёкся от ужаса.
Где-то в глубине души я чувствовал, что Митрич меня разводит, причём разводит как в дешёвых ментовских сериалах, но раз речь зашла ни много ни мало о моей собственной жизни, то его слова сразу обрели и тяжеловесность, и убедительность.
– Что же мне делать? Может, оставить всё как есть? – промямлил я, с тоской уже думая о захолустном Сестродольске, который казался мне сейчас самым прекрасным местом на Земле.
– Что делать, что делать, – проворчал Митрич. – Убраться надо за дядькой. Нельзя так оставлять.
– Но ты же никому не скажешь?
– Не скажу. Если слушаться меня будешь.
Я поспешно кивнул, вверяя тем самым свою судьбу в руки более опытного и знающего человека. Митрич считал этот посыл и сразу перешёл с приятельского языка на командный:
– Матери позвони. Скажи, что всё нормально, но надо ещё задержаться… Через пару часов я заеду за тобой. Будь готов к этому времени… Да, переоденься во что похуже, работёнка предстоит грязная.
– Что нужно делать?
– Гидроизоляцию
