сутки, что такого количества лжи не наберётся и за все мои почти восемнадцать лет? Как обвинить его с отцом в недоверии, если я об их подозрениях, по идее, и знать не должна?
Много лжи. Слишком много обмана для одних суток.
– А если я скажу, что ничего не забыла? – рвано выдыхаю, отводя взгляд в сторону. Я нуждаюсь в правде. Хотя бы её части, чтоб не растерять себя, в бою со зверем. – Стоит ли так издеваться над чувствами маленькой девочки? – невольно губы трогает язвительная ухмылка.
Конечно, маленькая. Ну а какая ещё? Как кому-то можно доказать, что возраст – просто цифра? Да, она обязывает. Да, бывает уголовно наказуемой. Да, на законных основаниях ограничена. Да, нелепа и мала… Но это цифра. Просто цифра. Она ничего не может рассказать о моей душе, о моих чувствах и желаниях. Она не характеризует меня как человека.
Я всё понимаю. Сама. Сама всё понимаю, а в груди щемит с каждым разом, как я мысленно возвращаюсь к нему в объятия. Я всё испортила. Наверное, стоило сразу сказать, сколько мне лет и… посмотреть, как любовь всей моей жизни уходит, не подарив мне ни одного похода в кино, забега в кафе, долгих разговоров в его машине у моей калитки…
– Аня, это не смешно. – нервно выпаливает Лядов.
– А кто смеётся?
Оборачиваюсь к нему, перехватываю его взгляд и с дрожью в голосе выдыхаю:
– Что? Малолетка не должна любить? Это тоже неправильно и уголовно наказуемо, Макс?
– Мне двадцать шесть лет, Аня. – обескураженно шепчет он, отступая к распахнутым дверям.
Пятится, будто загнанный зверь, отнюдь не из семейства хищников.
– А мне завтра восемнадцать. Всё? Обмен очевидным закончился?
– Восемь лет…
– Ты сейчас про срок или про нашу разницу в возрасте? – ухмылка искажает моё лицо. Я не могу ничего с собой поделать. Внутри всё дрожит, будто я уже целую вечность болтаюсь над пропастью на каком-то уступе или канате. – Я люблю. И мне не стыдно. – пожимаю плечами, видя его испуганный взгляд, и спешу отвернуться.
Довольно на сегодня откровений. Да и не хочу видеть, как он уходит. Снова.
И почему мне кажется, что его уход вновь окажется побегом… от меня?
Хочу отвлечься и лезу в сумки. Мне банально не хватает зубной пасты и щётки. У Лядовых я стесняюсь спросить или попросить, каким бы глупым это ни было.
Я знаю, что наглость – второе счастье, но не моё, не в моём случае. В моём случае, Макс Лядов – моё второе счастье. Первое – моя семья.
В боковом кармашке находится коробка с парфюмированным мылом, мой шампунь и моя зубная щётка. Я не знаю, радоваться мне находке или огорчаться.
Снова ухожу в себя, перебирая руками добытые предметы, и незаметно для себя ковыряю полуобломанными ногтями коробочку. Она раскрывается. Деньги и кусочек мыла выскальзывают мне на колени.
Что это?
Не веря своим глазам, я разворачиваю две пятитысячные купюры, сложенные раз в пять, и долго на них смотрю.
