Мне кажется, она больна, как раз по этой части.
Перевожу взгляд на ту, что с каждым годом всё больше становилась матерью и всё меньше мамой, и замолкаю.
Сосредоточенное и привлекательное лицо застыло передо мной. Безумный взгляд сканирует меня от кончиков волос до носков моих кроссовок. Она хмурится. Приоткрывает губы, но сказать не решается.
Вот она – эта магия родственных уз, что отчётливо мной наблюдалась в семье Лядовых. Я без слов понимаю, что процесс пошёл – она начинает догадываться, зачем я превращаю наши жизни в ад.
– Есть что-то ещё? Я хочу уйти. – опускаю глаза в пол и разжимаю кулак.
Понемногу успокаиваюсь.
Боюсь торопиться с выводами, но, кажется, этот раунд за мной. Если мама хоть на мгновение засомневалась, я уже победила, какой бы ни был конечный счёт. Толчок я дала, остальное за ней. Не хочу быть зверем, не хочу уподобляться ему. Мама должна сама всё понять и сделать выбор. САМА. Я не стану давить и постоянно оставлять подсказки.
– Аня, подожди. – мать отмирает. – Как же ты? Где ты…
– Со мной всё хорошо.
– Я не знала, что тебе нужно… принесла кое-что из вещей. Они у следователя в кабинете…
Мне вещи?
Не знаю, как на это реагировать.
Это всё? Мать уже всё решила? Я пошла на хрен из дома? С глаз долой, из сердца вон? Или как? Забота? А не лучше ли было её проявить, встав на защиту своего ребёнка, а не этого урода?
– Спасибо. Ты очень любезна. – всё, на что меня хватает.
– В принципе, мы закончили. – подаёт голос усатый. – Идёмте. Я верну вам ваши личные вещи, денежные средства и заберёте баулы из моего кабинета.
Прохоров встаёт из-за стола, забывая на нём бледно-голубую папку. Сверхважную и такую необходимую, за которой он выходил из допросной, оставив меня наедине с той, что в прошлую нашу встречу отлупила меня. Ага, такую необходимую, что он ни разу в неё не заглянул. Уловка, которую я разгадала лишь позже.
Теперь я точно уверена, что мне не верит не только усатый, но и кто-то из Лядовых.
…или же мне не верит вообще никто.
Глава 7
Таращусь на две огромные сумки, расстёгнутые наполовину, и не решаюсь что-нибудь с ними сделать.
Мне всё вернули: деньги, телефон, даже сумки, которые мне собрала мать. Почти всё… Ещё бы кто-то вернул мне нормальную жизнь и мою семью.
– Ань, можно? – выводит из мысленного потока голос Макса.
Сама виновата. Нужно было закрыть за собой дверь, а не плестись, как болванчик к сумкам, которые мужчина всей моей жизни оставил рядом с кроватью.
Смотрю на него минуту. Молчу, рассматривая мужчину со всех сторон, без стеснения и стыда. Да и были ли они когда-то, эти стыд и стеснение? Он мне в душу запал, когда кусок мяса привёз бабе Нине… Вышел из машины, взглянул на меня из-под тёмных, солнцезащитных очков своими карими глазами, подмигнул, растянув губы в небрежную улыбку, и…
