тый маятник, качалась от солнца и оттепели с лужами и снежно-грязной кашей на дорогах до вьюги и резкого похолодания.
– Всё! Я хочу на море! – Женька потёр чуть припухшие и покрасневшие от компа глаза и с тоской посмотрел на хмурое московское небо. Тимо́ха чуть дёрнул уголком губ, что, видимо, должно было означать саркастическую усмешку. Глаза его при этом не отрывались от семидюймового дисплея телефона, который в его лапище совсем не казался большим. Руки его жили каждая в своём ритме – правой он орудовал вилкой, почти не промахиваясь по макарошкам с котлетой, а большим пальцем левой он интенсивно давил монстров в очередной РПГ-игрушке.
Серж, чуть манерно оттопырив мизинец, взял стакан с компотом и, проведя несколькими круговыми движениями перед тонким носом, словно дегустируя запах изысканного коньяка, завёл глаза горе́ и молвил:
– Мммда, было бы неплохо!
Все наши приключения, ну, или похождения, это уж кому как, чаще всего начинались именно так – дело было вечером, делать было нечего))).
На сей раз это был день-деньской, а именно обед, и сидели мы в офисной столовке.
– На море, на море… – я постучал пальцами по столу. Мозг, словно сонный окунь, начал следить за блесной свежей идеи. Последние две недели наш головной офис готовился к запуску нового продукта, поэтому все активности были сведены к минимуму, мы подчищали остатки и находились в менеджерской нирване. Доставалось только Женьке – он был руководителем, и на него упала вся отчётность и подготовка логистики.
– Кто ж нас отпустит накануне запуска? – задал я риторический вопрос.
– Я! – Женька состроил невинную рожу и слегка закатил глаза.
– Упс, – проняло даже Тимоху, и он оторвался от экрана своего смарта, – нас что, увольняют?!
Тимо́ха, несмотря на свои внушительные габариты – под два метра рост и фигура уставшего бодибилдера, имел цепкий ум и внимание к мелочам. Он заведовал складом, транспортом и отвечал за все хозяйственные мелочи. При этом он всегда помнил, что где лежит, кто куда поехал и кому что поручено. Его рабочий блокнот напоминал китайскую грамоту – кружочки, стрелочки и прочее, с редкими вкраплениями слов. Это напоминало стенографию, которую мог понять только он сам.
– Не у-во-ль-ня-ют!
Женька продолжал смотреть на нас с лицом блаженного идиота, получившего конфетку. Только что пришло письмо, что запуск откладывается ещё минимум на две недели. Ковид, граница закрыта и так далее. Так что на недельку мы вполне можем взять отпуск!
– Ха! – Мой снулый окунь резко активизировался и ринулся за свежей идеей, разматывая её в стройную цепочку.
– Ну, тёплого зарубежного моря нам не видать как своих ушей! Ибо, во-первых, границы закрыты, прививки мы ещё не сделали, да и вообще… из недели два дня на перелёты, потом похмелились, потом протрезвели… окунулись, и пора улетать! – Мы весело переглянулись и рассмеялись. За три года нашего знакомства мы напились до похмелья только один раз, и то помогая Тимохе смириться с разводом.
При этом само понятие «похмелье» в классическом его понимании, это когда потрескивает голова, хочется пить и немного полежать, относилось только ко мне с Тимой. Жене с Сержем было ПЛОХО! С тех пор мы дружили вместе, а пили по интересам.
– И поэтому-у-у… – я безразлично посмотрел вверх, уткнулся взглядом в лампу дневного света и резко выдохнул: – На Байкал!
Реакция Сержа была мгновенной:
– В Сочи! Там теплее!
Переход от сонного ужа до распушившейся кобры всегда занимал у него миллисекунды. Сколько девушек попались на эту хитрую уловку змея-искусителя! Вот стоит перед ней чернявенький, кучерявенький ботаник и, застенчиво поправляя очёчки, чего-то там лепечет про её руки и глазки… Девица начинает скучать и, не чувствуя для себя никакой угрозы приставания, расслабляется… И вдруг! Ей в губы впивается страстным поцелуем горячий южный мачо с дерзким взором и нежными сильными руками! Переход настолько стремительный, что редкие крепости не сдавались на милость победителя.
Все взгляды скрестились на Женьке. Он был не просто наш начальник. Он был признанный нами лидер. Это совсем не значит, что мы смотрели ему в рот и слепо выполняли все его распоряжения. Скорее всего, всё было даже наоборот – каждый из нас был самостоятельной единицей, порой даже чересчур умной и чересчур самостоятельной и норовистой единицей. Но Женя был тем возницей, который мог запрячь нас в одну тройку и направить в нужную сторону.
Поэтому мы смотрели на Женьку.
На Тимо́ху я даже не оглядывался – судя по отсутствию сопения за спиной и по тяжёлой лапе у меня на плече, мой друг собран и согласен со мной.
Женька с полуулыбкой и лёгким прищуром смотрел на нас. Он не выпендривался и не тянул мхатовскую паузу. Он думал.
