Чина, портки льняные тёмно-синие, меч в дорогих ножнах на дорогом поясе.
Избора, жена Путяты с поклоном преподнесла Святославу чарку мёда на подносе. Князь с благодарностью принял, выпил, чмокнул хозяйку в щёку. За этим с улыбкой наблюдали сам Путята, его тринадцатилетний сын Твердислав или Твердята по-домашнему и пятнадцатилетняя дочь – красавица Забава.
Добрыня посмотрел на неё и остолбенел. Он сначала покраснел, потом побледнел и опять покраснел, попытался отвести глаза и не смог. Девушка насмешливо и чуть гордо смотрела на великовозрастного парня. Поняла, что она ему понравилась. Крепко сбитая, русоволосая и зеленоглазая, с красной лентой на лбу, Забава снисходительно улыбалась Добрыни. Утонул в этих глазах Добрыня и почувствовал себя нищим и несчастным. Ну, кто он? Холоп великой княгини и слуга князя киевского. Всё! Надо забыть и даже в сторону её не смотреть. Но это легко сказать, сделать гораздо сложней. Ноги сами несли Добрыню к заветному забору, в надежде увидеть в окошке мимолётную тень, и думать, что это её тень.
А однажды пошёл на гулянье, где парни и девки собирались, на качелях качались, песни пели. Оделся скромно, что бы не узнали. Его и не узнали, только он с Забавой попытался заговорить, как парни его отвели в сторону. «Ты кто такой? Пошто к нашим девкам пристаёшь?» Отдубасили его хорошо, еле отбился.
Наутро Святослав насмешливо осмотрел своего телохранителя:
– Это кто ж так хозяина Киева?
– Да нашлись добрые люди.
– И что с ними будет?
– Да ничего, они правы.
– Да? Ну, твоё дело.
– Моё, – согласился Добрыня.
А вечером опять был у дома Путяты.
Однажды у забора его увидела Искра, холопка Путяты, подаренная ему вместе с другими холопами, Святославом.
– Ты что здесь топчешься, Добрыня? – Искра смотрела насмешливо. – Может, чего хочешь?
Добрыня смутился. Да, у них было с Искрой пару раз, но сейчас он об этом даже вспоминать не хотел и чем объяснить своё присутствие здесь, он тоже не знал. Но Искра сама догадалась:
– А, молодая хозяйка глянулась? Так давай покличу.
– Не надо.
– Что «не надо?» Заходи, проходи в сени, нечего на холоде-то стоять.
Добрыня, как телок, повиновался. Чувствовал себя в сенях преступником. И это он – княжий телохранитель!
Забава вышла, кутаясь в шерстяной платок. Смотрела насмешливо.
– Сказать чего хотел?
Он мотнул головой.
– Ну, так сказывай.
И Добрыня решился и сказал, как в холодную воду прыгнул:
– Люба ты мне, Забавушка. Можно приходить к тебе? Поглядеть на тебя хочется?
Забава засмеялась, показывая жемчужные зубы:
– Да заходи. Чай глазами на мне дырку не протрёшь. Да только у тятеньки спросить надо.
Добрыня опять мотнул головой:
– Хорошо, завтра приду.
И
