дождем и снегом. Уже на въезде в Алексеевск аккуратно припорошенные снежком поля и леса исчезли, уступив место грязной слякоти. Проезжающие мимо выездной стелы машины, специально или же нет, поддавали на этом месте газу, и летящая из-под колес грязь попадала прямо на первые четыре буквы в названии города, превращая тем самым Алексеевск в Сеевск.
– Кажется, немного кривит, – заметил Юрка, кинув беглый взгляд на стелу.
– Ее кривит уже лет десять. С тех пор, как в нее въехал бывший местный киллер по кличке Полковник, – сказала я, провожая глазами заляпанную и кривую стелу.
– И почему ее до сих пор не поправили? – удивился Юрка.
– Боятся, – ответила я. – Полковник-то теперь местный миллионер, филантроп и…
– Гений? – весело предположил Колганов.
Улыбнувшись, я посмотрела на него и помотала головой:
– И кандидат в мэры города.
– А-а-а, – протянул Юрка. – Ну, почти. Будешь за него голосовать?
– Разумеется!
Мы оба громко засмеялись. От нашей болтовни и жара окна в служебной старенькой Вольво начали стремительно запотевать. Юрка немного опустил стекло, впуская в салон прохладный воздух. Сразу же с улицы послышались сигналы, крики какой-то визгливой женщины и плач ребенка. Выскочившая слева грязнющая белая «девятка», не обращая внимания на знак «уступи дорогу», дала по газам, подрезав нас и окатив лобовое стекло «Вольво» смесью грязи и снега. Благо, в открытое окно ничего не попало.
Тут же со всех сторон начали сигналить и орать матом, но «девятке» было уже все равно. Объехав по обочине стоящий в пробке поток машин, она вылетела на желтый сигнал светофора и скрылась за поворотом.
– Во, Юрец, прям как ты, когда без прав гонял! – хохотнула я.
– Почти, – криво улыбнулся Колганов, включив дворники, которые принялись счищать грязь с лобового стекла. Окно Юрка все же предусмотрительно закрыл.
– Ах, родные просторы, – наигранно-радостно произнесла я и как можно незаметнее заглянула в зеркало.
Сидящий сзади Джэхи пребывал в тихом ужасе. Его большие от природы глаза округлились так, что теперь больше походили на яичницу глазунью. Я уже не видела в его взгляде ни презрения, ни ехидства. В темных зрачках Ли Джэхи плескался неподдельный страх. Весь его вид беззвучно вопрошал: «Куда я попал?!».
Проехав по самой главной и самой грязной улице Алексеевска – Московской, мы въехали в кольцо, а затем свернули в направлении района, где я прожила всю свою жизнь. Тогда у меня еще не появилось никаких подозрений. То, что Джэхи будет жить в моем районе – это само собой разумеющееся. Однако когда мы свернули на Комсомольскую улицу и въехали во двор моего дома, я немного напряглась.
– Юрец, ты в навигатор забил адрес, который тебе Кравцов дал? – осторожно поинтересовалась я, когда он остановился в аккурат у моего дома.
– Ну да. Улица Комсомольская, дом 5. А квартира 32, кажется. Что-то не так?
Юрка принялся тыкать в навигатор, озадаченно глядя то на дом, то на экран телефона.
