но по каким-то причинам вы все, кажется, настроены на то, чтобы тратить чужое время, беспокоясь о единственном человеке, который заслужил смерть!
Ее встреча с ФБР проходила почти по плану, монументальный беспорядок, оставленный после последнего дела Бакстер – теперь чья-то чужая головная боль: казненный подозреваемый, пропавший агент ЦРУ, занесенное метелью место преступление и взорванная к чертям внушительная часть центра Лондона.
– У вас есть какая-либо информация о текущем местоположении специального агента Руше?
– Насколько мне известно, – совершенно спокойно ответила она, – агент Руше мертв.
Жужжащий обогреватель в допросной излучал некомфортно горячий воздух, но бесконечный поток вопросов продолжался.
– Вы отправили команду обыскать дом агента Руше.
– Верно.
– Значит, вы ему не поверили?
– Не поверила.
– И вы не испытываете ни капли угрызений совести?
Она на миг заколебалась: «Ни капли».
В тот самый момент, когда встреча в соседней комнате прервалась, Волк встал на ноги и пошел к двери.
– Ну и куда ты собрался? – спросил Сондерс.
– Хочу ее увидеть.
– Не уверен, что ты в полной мере улавливаешь, что ты «под арестом».
– У нас уговор, – сказал Волк, поворачиваясь к Ваните.
– Хорошо, – она махнула рукой, отпуская его, – не думаю, что это испортит ситуацию еще сильнее.
– Сюприз!
Вымученная улыбка Волка начала болеть в затянувшейся тишине. Не успел затхлый воздух проследовать за вышедшим из допросной полицейским атташе, как Бакстер уже смотрела на него через стол. Хоть она и сохраняла молчание, по ее огромным черным глазам было видно, что за спокойным выражением лица бушевала буря эмоций, каждая из которых стремилась вырваться наружу первой. Ощущение сродни тем, когда смотришь в ожидании на игровой автомат, который вот-вот остановится.
Поерзав на стуле, Волк убрал волнистые волосы с глаз и взял в руки папку, лежавшую на коленях. Наручники громыхнули о металлический стол, когда он положил руки перед собой.
– Ставлю пять баксов, что она его ударит, – Сондерс предложил ставку Ваните, пока они смотрели на все происходящее в относительно безопасном отдалении за полупрозрачным зеркалом.
Она закрыла глаза и пробормотала что-то на хинди, сейчас ее окружали три самые большие занозы в заднице в ее жизни.
– Нет.
Потянувшись через стол, Волк выключил микрофон в комнату прослушки и понизил голос до полушепота:
– Я, э-ээ… Знаю, что сейчас, вероятно, я не самый любимый тобой человек, но не могу выразить, как же хорошо тебя видеть.
Он бросил раздраженный взгляд на зеркало, желая, чтобы им дали пять минут покоя.
– Я действительно беспокоился… из-за всего, что произошло. Мне стоило…
