Обычно тоска смертная. Оборванца нищего сгребешь, ментам передашь – и то праздник. Иногда до того скучно, что сам начинаешь на свою задницу приключений искать. Мы ведь действительно очень хорошо почистили Москву.
– А кто такой Бобик? – вспомнил Валюшок препирательства в мобильном штабе.
– Наемный убийца, бывший оперативник ГРУ. При задержании двоих наших застрелил, одного ранил. Его у нас менты выпросили, вот, как моего приятеля Шацкого. Хотели на заказчиков выйти. Так этот Бобик прямо по дороге в СИЗО удрал, да еще и в Америку. Одна радость – не вернется.
– Почему не вернется?
– Потому что он для начала всех своих заказчиков нам сдал. Раскололся как миленький. И заказчики эти ждут Бобика с распростертыми объятьями. Понял? Смотри не сболтни. Информация закрытая.
– Как раз ничего не понял, – обескураженно пробормотал Валюшок. – А зачем тогда он Петровке нужен был?
– Я же говорю – на заказчиков выйти.
– А… Э-э…
– У АСБ тоже есть свои интересы в этом мире, – усмехнулся Гусев. – И иногда они расходятся с интересами МВД. Бобик работал на таких людей, которых нет смысла трогать. Их выбраковка повлекла бы за собой новый дележ власти. А народу что нужно? Покой и стабильность. Ну, мы ему покой и обеспечили. Сделали кое-кому внушение, получили гарантии, что безобразие с заказными убийствами не повторится…
– …и Бобика в Америку сплавили, – заключил Валюшок.
– Совершенно верно.
– Чего-о?
– Вот именно так, как ты сказал.
– Ничего не понимаю, – в очередной раз признался Валюшок. – Слушай, Пэ, а ты-то откуда все это знаешь?
– От верблюда, – дружелюбно объяснил Гусев.
– А мне зачем рассказываешь?
– А я вообще трепло. Болтун я известный.
Валюшок обиделся и надолго замолчал. Машина катилась по бульварам. За окном Москва наслаждалась тихой летней ночью, и количество обнявшихся парочек на скамейках предвещало скорый демографический взрыв.
– Господи, до чего же я люблю этот город… – пробормотал Гусев. – Иногда, знаешь, такое зло берет – ну почему, ну за что мне в нем не удалось вволю пожить, а?
– То есть? – хмуро буркнул Валюшок.
– Старый я уже, – вздохнул Гусев. – А когда был молодой, здесь и шагу нельзя было ступить, чтобы на какую-нибудь сволочь не наткнуться. Именно тогда, когда так хотелось всем улыбаться, всех любить, просто радоваться жизни… Теперь-то кругом одни улыбки, а мне это уже вроде и не надо.
«Еще как надо, – подумал Валюшок. Отвернулся, попробовал отвлечься – за окном действительно было красиво, – но перед глазами так и маячил проклятый ботинок. На толстой кожаной подошве с мощным рантом. – Интересно, предыдущих своих ведомых Гусев так же по-дурацки потерял? У него ведь тройка была».
– Слушай, Пэ, – начал Валюшок осторожно. – Заранее извини, если много на себя беру… Что случилось с твоими
