о предыдущих поколениях рода. Бесцельной жизни. Отойдя от Церкви и Бога, род потерял план жизни. Смыслом ежедневного и предельно будничного существования представителей рода сделались – водка, еда, грубые удовольствия, материальные приобретения. Без Бога род потерял право на жизнь. Был забыт девиз рода: вкус – выше удобства. И предана забвению любовь, которую сменила выгода. Представители рода разбрелись по земле, потеряв всякое представление о времени, месте и смысле жизни человека. Строго говоря, они перестали быть людьми, они потеряли право называться людьми, отойдя от Бога. Они жили без Бога в сердце, они зачинали без Бога на устах, они любили не ради Бога, но по животному инстинкту.
Так и в стране. Вместе с Церковью и Богом выдавили жизнь из десятков и десятков миллионов сердец. И потому надорвалась история страны, история народа. Ибо история народа, история человеческой цивилизации – это духовная история, основанием и сосредоточением которой является Церковь. Церковь – это роман человека с Богом. У каждого народа – свой роман с Богом. История русского народа – это история Церкви, а потом история государства. То есть история русского народа – это любовь, а потом обязательства. В этом главный секрет строительства русской нации, русской государственности, русской политики, русской экономики. Кто не понял этого – тот не понял ничего в истории России. Потому как история Церкви – это история человечества. История человечества – это любовная история. История любви человека к Богу. История любви и история ненависти человека и Бога. Ведь всякий любовный роман имеет свою историю. Кто этого не понял – тот не понял ничего.
Значит, был план, которому род следовал, который спешил исполнить. Причем, не важно – осознанно или нет. Потому Симон – жертва. Осознанная или нет! – не важно. Чтобы спасти род, Симон сгорел в костре истории? Ничтожность перед Богом превозмог социальным и общественным ничтожеством? Так победил смерть и забвение? Положил жизнь за смерть? Пронес идею рода сквозь ужас безбожия? Победил, презрев все дары, которыми мог окупить подлость безбожия? Да! Если бы не самоубийство, грех которого невозможно искупить раскаянием, но лишь милостью Бога и молитвами потомков. И лишь так есть надежда на то, что Симон когда-то сочетается с Богом после смерти.
От Симона осталась удивительная фотография. Непостижимая. Черно-белая, старая, потускневшая от времени фотография. Снимок сделан с верхней точки. На фотографии Симон, Георгий, неизвестные мне люди. Симон сидит на краю обрыва, резко спускающегося к реке. У берега на воде лодка, в лодке Георгий, он единственный смотрит на зрителя снизу вверх. Будто прощается, любит, жертвует, запоминает, отправляясь в последний путь. Сам, или готовясь кого-то перевезти. У него в руках весла странной бутылочной формы, весла подняты над водой, будто два стрекозьих крыла.
Много лет у меня перед глазами этот снимок, и всегда одно ощущение, будто фотограф парит, яко ангел над нами. Тот самый с жилистыми крыльями, который на похоронах Симона привиделся Георгию, тот самый, который
