иудейские, принялся он про каждое слово толкование говорить. И так красиво, так гладко у него получалось, заслушаешься. Половину свитка мы с ним прочитали, а дальше…
– Зима кончилась? – предположил Афанасий.
– Нет, от холода еще деревья трещали. Мордка по весне думал домой возвращаться. Да не довелось бедолаге, однажды утром вошел я в его келью, он уже холодный. Лежит, вытянувшись, лицом на восток.
Похоронили мы его с почетом, как полагается человеку ученому, хоть и другой веры. Только крест над могилой не поставили, камень большой положили, и делу конец. А свиток Мордкин точно глаза мне открыл. Работа искусителя сразу прояснилась.
– Так как же быть сейчас? – сокрушенно вздохнул Афанасий. – Ежели вера наша неправильна, вся жизня наперекосяк идет. Сколько людей православных кривыми путями бродит!
– Не говорил я такого, – строго произнес преподобный. – И вера правильна, и пути прямые. Пересмотр необходим, очищение. А как это сделать – не знаю. Пока в сердце своем правду храню. Тебе первому открылся.
Речи преподобного сильно смутили Афанасия. Несколько дней он ходил сам не свой. Перед глазами вставали лица игумена Александра, брата Варфоломея. Как они не заметили того, что видит Ефросин? Неужели им тоже необходимо очищение? Да разве есть на свете люди чище и святее, чем монахи Спасо-Каменной обители? Они, праведники живые, запутались в сетях искусителя и того не замечают?
Не было покоя Афанасию ни на охоте, ни в молитве, пока не припомнил слова Онисифора, сказанные при расставании: «Жизнь возле князя похожа на перевертыш. Сегодня ты здесь, завтра там. Он тебе указывает, ты кивай, но дело свое знай».
«Вот оно, – подумал Афанасий. – Как в воду глядел наставник. Зачем мне голову ломать? Не моего ума это дело, княжеского. Мне наказано служить верно, а не в премудростях разбираться. Что преподобный повелит, то и выполню».
От этих мыслей в его душе воцарился утраченный покой, и жизнь снова потекла своим чередом. До появления отца Алексия.
Он прибыл в Трехсвятительский по дороге из Новгорода в Москву. Сам великий князь Иван пригласил его на должность настоятеля Успенского собора. Вообще-то дорога на Москву пролегала совсем в другой стороне, и, чтобы попасть в обитель, отцу Алексию пришлось дать огроменного кругаля. Но сие совершенно его не заботило; приехав в монастырь, он сразу после молитвы уединился с преподобным и провел с ним в жаркой беседе два дня кряду. Все это время Афанасий караулил за дверью, охраняя уединение, хотя ни одна живая душа в Трехсвятительском не посмела бы его нарушить.
На третий день отец Алексий засобирался в дорогу.
– Проводишь настоятеля, – приказал преподобный. – Оружие с собой возьми, дорога до Москвы длинная, всякое может произойти.
– Да кто ж нападет на духовное лицо? – удивился Афанасий.
– Мир не без злобных людей.
Отправились вчетвером:
