взглянуть, где же ее первенец. Я, как всегда, что-то пытался смастерить или разобрать и смирненько сидел на полу в гостиной, совершенно не задумываясь о том, какие события разворачиваются вокруг меня.
Когда мама увидела, что дверь на балкон приоткрыта больше, чем обычно, она, побледнев от охватившего внезапно нехорошего предчувствия, вышла на балкон. Осмотревшись, скорее для очистки совести, она заглянула и за перила. И когда она увидела своего любимого сынишку, висящего за балконом и беспомощно размахивающего ручонками, однако мужественно не плачущего, ее ноги подкосились – и дикий крик, наверное, поднял на ноги всю округу.
Спустя мгновение она уже лежала на полу, схватив Витю обеими руками, просунутыми сквозь решетку балкона. Мама потом рассказывала, что не помнит, как поднимала его и одновременно поднималась сама. Помнит только, как, обливаясь слезами, упала на спину, прижав к груди этот хрупкий комочек жизни, непрерывно целуя его и бормоча что-то нечленораздельное. Мысленно представляя перед собой эту трогательную картину, в сотый раз осознаешь, что нет в мире существа преданнее матери, которая по-настоящему любит свое дитя. Итак, каждый из нас, чудом избежав смерти в столь юном возрасте, видимо, был отмечен знаком судьбы и благословлен на долгую жизнь.
Приближался 1948 год…
В стране царил сумбур. Люди пытались как-то определиться. До благополучия было еще далеко, страна была огромная и совсем не монолитная, как ее считали за границей.
Первое, что сделал отец, оказавшись в городе, – пришел в НКГБ, в то время уже официально переименованный в МГБ, и, рассказав, что, как и почему все произошло, заявил, что хотел бы работать в отделе СМЕРШ, если это возможно. Чекисты не видели причин отказать добровольцу, пусть и неподготовленному, но имевшему перед родиной заслуги, и уже очень скоро он проявил незаурядные способности, необходимые для работы в этой организации.
Дедушка же решил действовать по-своему: он разыскал того дворника, который выдал их семью, и, затащив его в какую-то глухую подворотню, отрезал ему язык и уши. Так он отомстил за своих родных, погибших по вине этого подлеца.
Правда, на следующий день дедушку арестовали: кто-то сообщил в милицию. Но благодаря тому, что папа уже работал в СМЕРШ, ему удалось замять дело до того, как оно попало в прокуратуру, и дедушка оказался на свободе. Папа понимал, что все не так просто, и, хотя он сумел добиться освобождения деда, рано или поздно ему могли это припомнить. Поэтому спустя пять или шесть месяцев он подал рапорт об увольнении. Оставаться в Одессе, где за последние годы с ними произошло столько горестных событий, видимо, не хотелось ни маме, ни папе. Поэтому родители пришли к выводу, что в их ситуации будет лучше, если они безвозвратно покинут эти злополучные места. По обоюдному согласию они решили, что правильнее всего будет выехать в любой город, расположенный неподалеку от границы с одной из европейских стран, будь то Польша, Чехословакия, Венгрия или даже Румыния.
