Тут не отшутишься.
– Страну, где закон будет един для всех, независимо от места жительства, положения, пола, где власть будет зависеть от граждан. Страну с экономикой, опирающейся на инициативу и активность граждан. Нормальную рыночную экономику… – Осторожная усмешка выпорхнула на мое лицо. – Я думал, мы вместе строим.
Он чуть заметно мотнул головой:
– Мы – люди служивые. Что нам власть прикажет, то и делаем.
Он говорил не за себя – за всю организацию. Я знал, что ему ответить.
– Вы должны служить закону, а не власти. – Я постарался придать лицу самое невинное выражение.
Мои слова заставили его задуматься. Он даже посмотрел куда-то вверх, сделал недоуменное лицо.
– Разве такое было когда-нибудь в России?
– Нет. Но так должно быть.
– Ты идеалист, – в голосе брата звучала снисходительность. – Это из области мечтаний.
– Это вполне реально, – тут же возразил я.
Он ничего на это не сказал, но его лицо выражало великое сомнение.
– Мне кажется, что Олег прав, – раздался голос Насти. – Так должно быть. И это реально.
Эдуард выразительно посмотрел на жену, потом на меня.
– Вы что, сговорились?
– Да, – отвечал я с довольным видом.
Настина улыбка была спокойной, лишенной всякого напряжения. Чувство смущения покинуло ее. Мне хотелось продолжить разговор с ней.
– Настя, а что у тебя на работе? Что-нибудь изменилось с прошлого года?
– Нет. Руководство изо всех сил демонстрирует преданность новой власти. Жена директора все еще возглавляет лабораторию, но подчиненные ее опять практически не видят… Честно говоря, мне уже давно скучно там работать.
И тут явилась мне странная идея.
– А ты не хочешь уйти оттуда? Заняться, скажем, наукой.
– Я бы ушла, – задумчиво произнесла она. – Только не знаю куда.
– Институт государства и права устроит?
– Еще бы! Но кто меня туда возьмет?
– Вдруг, возьмут… – Я смотрел на ее лицо с удовольствием. Хотелось сделать что-то полезное для нее. – Я знаком с директором. По моей нынешней работе. Регулярно встречаемся. Поговорю с ним. – Да, я достаточно часто встречался с академиком Топорниным, но прекрасно сознавал, что с моей стороны порядочная наглость просить принять на работу родственницу.
– Спасибо, – скромно выдохнула она.
– Еще рано благодарить. – Я перевел взгляд на Эдуарда. Он взирал на меня с безмятежной улыбкой. Невозможно было понять, нравится ли ему мое предложение или нет.
– Спасибо за желание помочь.
– Пожалуйста.
До моего ухода Эдуард не проронил ни слова по поводу моего предложения Насте. Но мне показалось, что он не имел ничего против перехода жены в науку.
На следующий день я вернулся в мой кремлевский кабинет – штаб на Старой площади перестал действовать. Окунувшись в привычные дела, я не сразу
