а тебе, теть Галь, скажу. Не могу жить без нее, просто сил моих нет! Доведет она меня – задушу своими руками…
Митрофановна испуганно ахнула, свернула пополам мокрое полотенце и сердито замахнулась им на парня.
– Ах ты, ирод! Я тебя сейчас как тресну по башке твоей дурной, чтобы глупости не болтал!
– Да пошутил я, – Митька, хохоча, отскочил он налетевшей на него соседки. – Теть Галь, ты ж меня с рождения знаешь, разве я могу Настьку хоть пальцем тронуть?
– Вот только то, что с малолетства знаю, и спасает тебя от гнева моего кипучего. Паразит такой! Ишь что придумал! Да я за Настюшу любого сама придушу, понял?
– Все, все, все, – Дмитрий, громко смеясь, поднял вверх руки. – Сдаюсь! Каюсь, обещаю больше не пугать тебя. Мир?
– Ладно, – усмехнулась соседка, бросив мокрое полотенце в таз, – мир. Куда ж от тебя денешься?
Отворилась калитка, и Настя, вернувшаяся домой, удивленно сдвинула брови.
– Вот так явление! Что за сбор у вас тут? И почему у меня во дворе?
– Настюша, наконец-то, – всплеснула руками Митрофановна. – Что это за манера такая – до ночи работать? Не жалеешь себя!
– Да что случилось-то? Что у вас здесь? – Анастасия озадаченно пожала плечами.
– Вон Митька рыдает по тебе. Слезы льет горькие, стонет на всю улицу. Сказал, что помрет скоро без твоей ласки!
– Ну, ты, теть Галь, и выдумщица, – прыснул в кулак Дмитрий и повернулся к Насте. – Не слушай ты ее. Я поговорить с тобой хотел. Вот ждал тебя здесь, сидел на крыльце, а Митрофановна бучу подняла.
– Господи, – устало вздохнула Настя, – вот что вам неймется? Нет на вас угомону. – Она прошла по участку, подошла к соседке и протянула ей упаковку лекарств. – На, теть Галь, возьми, из города таблетки тебе привезли, я заказывала. Принимай по одной утром после еды, поняла?
– Поняла, милая моя, спасибо, – поспешно закивала Митрофановна.
Настя утомленно повела плечами, будто стараясь сбросить усталость.
– Митька, может, завтра поговорим? Ну, правда! Устала ужасно. Сегодня столько пациентов было… Одну бабушку с утра в район возила, потом несколько капельниц по расписанию, а тут еще женщина с Заречной улицы рожать вздумала, пришлось опять в город ехать. Круговерть!
Митрофановна сложила руки на груди и жалостливо поглядела на свою соседку.
– Ах, ты ж… Беда какая! Замучилась ты совсем. Ну, иди ужинай что ли. А то упадешь совсем от усталости.
– Успеешь еще поесть, давай поговорим, – стоял на своем Дмитрий. – Кто знает, когда я в следующий раз тебя поймаю в добром настроении. Вечер долгий, еще отдохнешь.
Настя, сообразив, что он все равно не отстанет, обреченно присела на верхнюю ступеньку крыльца.
– Ну, давай поговорим. Начинай.
Митрофановна, повесив белье, пожелала им доброй ночи и торопливо вошла в дом.
Уже почти стемнело. Гремели цикады, отчаянно
