что тетка заключила с бабушкой договор ренты и тоже выплачивала часть коммуналки. Бабушка мне ничего не сказала. И что случилось за последний год, оставалось загадкой.
Да, какое-то время мы с бабушкой редко созванивались, у меня были проблемы на работе и свои дела. Но я никогда не дистанцировалась от бабушки, постоянно интересовалась, как ее дела. Она как-то заикалась о том, что у нее все в порядке и что ей помогают, но тогда я не придала этому значения.
Да и кто мог подумать, что тетка тоже претендует на старый дом?
Такие дела в суде всегда решались неоднозначно.
Я не могла понять, сделала родственница это назло, просто из желания насолить или действительно нуждается в старом доме. У нее и свой не самый худший, с большим участком и разбитом на нем пышным садом.
Спор затянулся, и суд никак не мог решить, кому отдать дом. Завещание старушка оставить не успела. И эти семейные разборки стояли мне уже поперек горла. Ведь из-за них мне пришлось оставить квартиру и работу в Москве, а деньги быстро заканчивались.
И дело было даже не в деньгах – бабушкин дом стоил не настолько дорого по нынешним временам, да и место не котировалось – далекий от центра страны городок. Дело было в том, что я любила дом, где выросла, и не хотела, чтобы он достался дальней родственнице. Которую ни я, ни бабушка недолюбливали.
Зинаида Ивановна тоже терпеть не могла Надежду Петровну, зная ее натуру. Поэтому целиком и полностью меня поддерживала.
– Еще куча бумаг и проволочек. А так хочется уже решить все вопросы и больше не вспоминать ни про тетю Надю, ни про это наследство. Честное слово, жутко противная она женщина. Помню, меня маленькой заперла на чердаке за то, что я набрала тарелку смородины.
– В смысле? – удивилась Зинаида Ивановна, придвигая мне тарелку с сырниками и вазочку с вареньем.
Не знаю, почему я ей все это рассказывала. Мы и знакомы-то не слишком хорошо. Виделись, когда я навещала бабушку. Но плотно и долго никогда не общались. Наверное, хотелось поделиться, излить душу.
Родных у меня почти не осталось, а Зинаида Ивановна потеряла сына и мужа несколько лет назад. Угорели в бане. Так что, кажется, мы нашли друг друга. Я только диву давалась – насколько же хозяйка дома позитивная после всего случившегося.
– Ну, я впервые увидела такую крупную смородину. Собирала с удовольствием. А она заявила, что это жадность и меня надо наказать. Мне тогда было шесть лет всего. А потом пришел отец, забрал меня, и больше мы к тете Наде в гости не ходили.
– Да уж. Тетка так тетка, – поцокала языком Зинаида Ивановна. – А оставайся здесь! Зачем тебе эта Москва сдалась? Все туда едут, будто там медом намазано. Мне одной в этом доме одиноко. Я и плату с тебя брать не буду. Станешь вот как счас помогать платить коммуналку – и на том спасибо. И мне в радость. Что в доме опять голоса, детский смех…
На секунду по лицу ее прошла тень, но хозяйка светло улыбнулась:
– Рада, что помогла тебе устроиться
