И, мне показалось, что он военный.
– Почему?
– Не знаю. Казармой от него веет, прямо.
– Ясно. Пробью по гарнизону.
– Он не местный. Был бы местный, знал бы меня. А он про меня даже не слышал.
– Приезжий, значит. Если военный, должен был в военкомате на учёт встать. Тряхну военкома.
– Воот! Заработали мозги? Когда ты, уже, сам думать научишься? Всё-таки, помощник мой. Я тебе, за пару минут, столько зацепок накидал. Осталось, только, найти. А ты сутки бездарно потратил.
– Виноват, шеф. Будет сделано.
– Найди мне его!
Немец выскочил из комнаты, а Солома отставил на каминную полку бокал и задумался. Шварц, Шварц. При других раскладах, такого кадра жаль было бы упускать. Колоритный тип. И, по животному сильный. Опасный противник. Такие, даже, не обладая большими габаритами, могут проблем доставить. Как разъярённый кот, который, вроде, маленький, а к нему и подойти страшно. А этот, вдобавок, ещё и громила, каких поискать. В личную охрану, конечно, такого не поставишь. Но, для особых поручений – самое то. Жаль такого в расход пускать. Впрочем, если раскается и согласится работать на него, почему бы и нет? Пусть отработает свою дерзость. А там, по уши замажется, и никуда не денется.
Это было вчера, а, сегодня, когда Солома за завтраком выслушивал от смотрящих доклады о положении дел в городе, в столовую ворвался Немец и, приплясывая от нетерпения, активно принялся сигнализировать жестами и мимикой. Саломатин поморщился. Пацан, Немец, конечно, стоящий. В меру сообразительный, хваткий, изворотливый. Ещё поднатаскать – будет в своё время достойная замена. Но выдержки совершенно не хватает. Отсюда и скоропалительные решения. Или, как сейчас. Не терпится доложить о чём-то. Хотя, Солома знал, о чем. О гоблине. Как пить дать, отыскал его. Но, можно же было подождать, когда доклады закончатся, а, потом, степенно зайти в опустевшую столовую и доложиться. Полчаса погоды не сделают.
Не из вредности, а, скорее, для того, чтобы проучить помощника, Саломатин затянул доклады дольше обычного, задавая вопросы и копаясь в мелочах, до которых раньше не опускался. Наконец, пожалев, изнывающего от нетерпения, Немца, он отпустил всех и, отодвинув опустевшую тарелку, сделал глоток кофе.
– Ну, говори, что там у тебя?
– Нашёл я его!
– А я думал, что пожар в доме. Немец, разум должен быть холодным. Только так можно принять единственно верное решение. А, если будешь на эмоциях, как сейчас, то одни косяки получатся. Ладно, докладывай, что узнать удалось.
– Глеб Буров. Военный. Капитан воздушно-десантных войск. Уроженец нашего города, но здесь наездами, примерно, раз в два года.
– Родня?
– Голяк. Родители умерли давно, жены нет, братьев и сестёр – тоже. Один он.
– Жаль.
Соломе, действительно, было жаль. Он бы никогда не достиг того положения, которое занимает, если бы действовал прямолинейно и в лоб. Всегда, в любых ситуациях он искал обходные пути. Вот, и тут, лучше бы через родных
