теплой, и освежающая процедура не вызвала никаких нареканий. Наоборот, разгоряченным людям было приятно охладиться. Сказать честно, сидящие в лодке им даже немного завидовали.
Когда все поднялись на борт «Тиамат», в свете оставленных на пляже факелов мелькнули громадные тени. И сразу же с палубы судна оглушительно рыкнула пушка, накрывая пляж картечью. Раздался псиный визг. Из-за дыма не было видно, что происходит на берегу, да это было уже не так важно: дхау, наклоняясь на левый бок и раздувая паруса, покидало залив.
Стремительный рассвет застал судно далеко от острова. Тот еще некоторое время манил своей изумрудной зеленью, пока не растаял в мареве горизонта. Ветер нес «Тиамат» на запад.
Глава 6. Порт
Вторые сутки «Тиамат» резала форштевнем спокойную воду океана, оставляя за кормой и по бокам серебристый след. Ровно дул пассат, умеряя зной тропического дня и избавляя от томительной жары. Дхау шло ровно, без качки.
Над мачтами блестело солнце, заливая своим ослепительным светом необъятную водную степь. Среди синей глади то тут, то там поблескивали выпрыгивающие летучие рыбки или пускал фонтан, кувыркаясь в воде, кит.
Воздух был чистый и прозрачный. Высоко в небе реял белоснежный альбатрос. Временами он неожиданно срывался камнем вниз, исчезал под водой, а когда показывался на поверхности, в клюве у него трепетала рыба. Птица делала несколько сильных взмахов крыльями и взмывала вверх.
Томас вышел из каюты, когда уборка на судне была закончена. Высохшая под горячими утренними лучами солнца палуба сверкала выскобленными досками. Ровными черными линиями тянулись вдоль нее просмоленные пазы. Блестело все, что могло блестеть. Вся медь горела огнем.
Матросы навели марафет на судне и теперь отдыхали на баке – травили байки. Над их головами полоскался на ветру натянутый тент. А до этого сразу после завтрака они, босые, с засученными до колен штанами, разбрелись по палубе, вооруженные скребками, камнем, ведрами, голиками15 и швабрами.
Ползая на четвереньках, матросы терли палубу песком и камнем, потом обильно поливали водой из парусиновых ведер, которые то и дело опускали за борт на длинных концах16. После этого палубу проходили голиками, а затем швабрами. Пока одни занимались палубой, другие с шумом обливали водой борта, предварительно промыв их мылом; вытирали и мыли стекла люков, сами люки. Повсюду терли, скребли и скоблили. Обильно лилась вода. Все делалось с охотой, без боцманского окрика, притом с такой любовью, тщательностью, какую даже не проявит красавица, наряжаясь на прогулку.
После того как палуба и корпус дхау были приведены в безукоризненный порядок, команда, вооружившись тряпками, песком и мелом, оттирала медь поручней, кнехтов, блоков, наводила глянец на крючках и засовах люков.
Томас вспомнил, как, взойдя на борт «Тиамат» позапрошлой ночью после бешеной гонки по лесу, он и Бахрей поинтересовались, каким ветром капитан оказался у холма.
Тот усмехнулся:
– Все очень
Голик – веник.
Конец – отрезок веревки.
