научу тебя.
Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Понимаю совершенно точно, что у меня нет другого выхода.
− Я прошу тебя, научи, − произношу это с искренним смирением, потому что мне, во что бы то ни стало, нужно спастись. Противная, неприятная боль, от которой очень хочется избавиться, звенит в разных частях тела, как эхо распространяется от низа живота.
− Тогда для начала замолчи. И слушай свое тело.
Я, было, открыла рот, чтоб уточнить, что он имеет в виду, но сама себя остановила. Посмотрим, что случится, если я полностью отдамся его воле. Заметив, что я перестала дергаться и вопить, и теперь спокойно смотрю на него, Князев довольно улыбнулся.
− Закрой глаза.
Я моментально слушаюсь.
− Дыши. Вдыхай носом, перемещая воздух вниз живота. Задержи его там. Почувствуй мышцы, которые при этом откликаются. Медленно выдыхай ртом. Выталкивай из себя воздух, одновременно сжимая мышцы, которые теперь в себе ощущаешь.
Звучит бредово. Как и вся наша с ним история. Во мне кипит возмущение. Я вкусила с ним все, что раньше считала недозволенным. Переступила через себя. А он постоянно придумывает что-то новое, чтобы я каждый раз могла прочувствовать свое несовершенство в сравнении с ним. На свете полно женщин, столь же искушенных в телесных утехах, как он. Зачем ему я, полуфабрикат, над которым он колдует и потешается?!
Но я делаю, что он велит мне. Закрываю глаза. Стараюсь дышать так, чтобы воздух перетекал по моему телу сверху вниз. Вдох. Наполнение и остановка. Плавный выдох, будто воздух промыл мое внутреннее пространство и вынес наружу все лишнее. Снова вдох. Замираю, чтобы ощутить, что со мной может сделать каждый глоток воздуха.
Я не считала, сколько вдохов и выдохов мне понадобилось, чтобы появился нужный эффект. Это будто какое-то волшебство. Внутренние мышцы, более глубокие и ценные, до которых не добраться никакими прикосновениями, они пробудились во мне. Затрепетали, будто покрылись маслом, набухли, заскользили друг о друга, распространяя по телу жаркую истому. Наверное, все это было видно по выражению моего лица, потому что Князев снова заговорил.
− Поиграй мышцами. Сожми, замри, расслабь. Почувствуй, как они танцуют в тебе, расширяют пространство, как в тебе просыпается все, о чем ты даже не знала.
Я слушаюсь, без малейшего желания вступить в дискуссию. Одуванчик будто питается целебным маслом, текущим по мышцам. Чтобы окончательно дозреть, ему будто не хватало только этого. Весь его пушок ощетинился, приподняв меня над кроватью, растворив меня в невесомости. Секунда, еще одна, еще осколок секунды, еще песчинка секунды… Одуванчик выстреливает зонтиками, от чего меня слегка подбрасывает. Горячие волны разбегаются по телу, сглаживают все шероховатости, смывают напряжение, рисуют улыбку на моем лице. У меня пульсируют губы и язык, слезы высохли. В голове медленно стихает приятный звон. Без прикосновений. У меня получилось. Я не зря доверилась Князеву.
Поворачиваю голову к нему. В его взгляде нежность и торжество.
