точкой. Кто знает, чего я потом могу от тебя захотеть, рассмотрев твой потенциал?… Я не буду клясться тебе в вечных чувствах, обещать чего-то постоянного и бесконечного. Но прямо сейчас мне нравится быть с тобой, играть, трахать, пугать, учить, наблюдать. И тебе нравится. Не вижу причин думать о далеком будущем и жить в опасениях.
− Но как не думать о будущем, если ты хочешь со мной семью и детей? Как можно вступать в брак и рожать детей без уверенности в том, что отношения будут вечными, и без любви?
Князев прижимает меня к стене. Я смотрю в его злые глаза, в ожидании того, что он будет делать дальше. Одной ладонью он сжимает мою левую грудь, одновременно сдавливает ее и нажимает на нее, будто имитирует удары сердца. Вторую ладонь кладет на мою грудную клетку, ближе к шее. Указательный палец медленно входит в ключичную впадинку, больно давит, и мне становится трудно дышать.
− Тогда тебе придется меня полюбить, заинька. И сознаться в этом тоже придется. Может, ты уже сейчас хочешь сказать мне что-нибудь такое, что плели влюбленные девицы своим кавалерам? Или тебя надо еще подучить?
У меня ощущение, что мое сердце поймало ритм, с которым двигается его рука на груди, и повинуется ей. Кажется, что если он замрет, то и сердце остановится. Его пальцы сжимаются чаще − чаще стучит и мое послушное сердце, замедляются − и оно тоже. Люблю ли я этого человека? Моя разумная часть − точно нет. Но мои органы, все до единого, подчинились Князеву и обожают его выходки.
Когда он выпускает меня из рук, я стекаю по стене на пол, прижимаю к себе коленки и беззвучно рыдаю. Кто придумал эту чертову теорию поиска второй половинки?! Встретив Князева, я ничего такого и близко не обрела. Зато узнала, что сама состою из двух частей, которые теперь непримиримо враждуют. Одна прется по этому садисту, а вторая пищит от стыда и страха.
Князев стоит надо мной и большим пальцем правой ноги надавливает на мизинчик на моей левой ноге. Пульсирующими нажатиями. А мое сердце теперь повинуется этому воздействию и начинает стучать в такт. Я обхватываю руками голову. Мне сдается, он понимает, почему. Потому что снова начинает смеяться.
− Вставай.
− Я не хочу, − тихо, но твердо произношу я, размазывая по щекам слезы. Наверное, сейчас снова начнет меня хватать и тащить. Даже сопротивляться не буду. Пусть хоть что, я не могу дать ему никакой реакции, он меня доконал.
− Ну хорошо, заинька. Не вставай, − нарочито ласково соглашается он. Но я понимаю, что в его сговорчивости кроется явный подвох. − В этой комнате тоже можно успешно выполнять задание. Посмотри вперед.
Я слышу, что Князев разблокировал смартфон. Поднимаю на него глаза, он быстро водит кончиком пальца по экрану, что-то набирает, снова водит.
− Я велел тебе посмотреть перед собой, − его голос звучит недовольно и недобро.
Но он уже включил такое видео, на которое можно и не смотреть, ведь уже по звуку можно понять, что
