ему себя?
− Что тебя беспокоит? − Князев водит указательными пальцами по линиям сгибов моих ног, чуть входит фалангами между икрами, прижатыми к бедрам. − Говори, что тебя тревожит.
Он словно убаюкал мою бдительность своими поглаживаниями. Я даже не следила взглядом за движениями его пальцев и закрыла глаза. А потом он резко раздвинул мои колени, толкнул назад, и я оказалась под ним. Тяжелый, сильный. Одной рукой щипает кожу на моем бедре, а второй держит мое запястье, чтобы было удобнее покусывать мой мизинчик. Но я лежу и не открываю глаза. И не сопротивляюсь.
− Князь, ты все сам прекрасно видишь. Меня беспокоит то, что мне все это очень нравится. А это не нормально, это чудовищно и дико. Я играю в твою игру, но не понимаю, каким будет приз, во имя чего я так стараюсь пройти все уровни.
− Пусть, что чудовищно и дико, но эта стихия полностью соответствует твоим чертам, твоему органическому составу. Тебе слишком хочется быть порядочной, в том формате, который ты усвоила своим детским сознанием из хороших книжек. Но по-настоящему тебя ведь влечет совершенно другое. То, что действительно определяет тебя. Ты именно такая, склонная к тому, чтобы испытывать наслаждение от боли, желающая подчиняться. Ты можешь, конечно, пытаться отгородиться от своих желаний и спрятать их поглубже, надеть миллион масок, тщательно скрывать свою порочную суть за нарядом добродетели. Но зачем? Зачем такие усилия, если можно наслаждаться собой, исполнением своих желаний и тем, что тобой правильно управляют? Видишь, как мы замечательно совпали в наших вкусах: ты любишь насилие, а я люблю насиловать тебя. Ты можешь выиграть саму себя, Эмка. Свой апгрейд, в котором тебе будет намного лучше, чем сейчас, чем было до встречи со мной.
Князев ложится рядом и кладет на себя мою левую ногу, полностью обнажив внутреннюю часть бедра.
− Как обычно, чтобы тебе было проще понять мою мысль, проведу близкую тебе аналогию. Хотя я давно всю тебя видел и изучил, ты и сейчас очень стесняешься, что твои бедра далеки от идеала, который ты себе наметила, − Князев надавливает пальцем на кожу и проводит им в сторону колена, от чего становится заметно, что под кожей есть маленький слой жира. − Стесняешься рыхлостей на коже, пытаешься лечь в какой-то особой позе, прикрыться одеждой, спрятать от меня то, что я не должен видеть, потому что, по твоему мнению, это меня оттолкнет. Но я, повторяю, уже все видел и меня ничего не испугало. Для чего же ты это делаешь? Я ведь знаю и про то, что у тебя такие бедра, и про твою стеснительность. Зачем пытаться скрыть от меня то, о чем я знаю? Мне не мешают ни твой жир, ни растяжки наслаждаться тобой, заботиться о тебе, учить тебя получать удовольствие от себя самой, от меня и вообще от жизни. Но мне мешает твоя глупая манера делать поверхностные выводы и прятаться от себя самой.
Он, как всегда, во всем был прав. Я действительно стесняюсь всей себя, и ничего себе не позволяю, потому что мне кажется, что это недопустимо и неправильно. Стесняюсь своих
