дорогой Мардук, прости, я совсем разошлась, а хотела тебя задобрить дарами, – заговорила она со статуей, будто с капризным ребенком. – Хочешь, я попрошу Петра, и мы глаза твои инкрустируем драгоценными камнями, а могу тебе на шею надеть золотую цепь. И для других могу сделать что угодно, например, половину своего урожая персиков отдать бесплатно в детский сад и школу. – Дама поглаживала павлина по спине и старалась говорить помягче. – Только ты дай мне, пожалуйста, знак, если мне надо это сделать, а то я не хочу зря нести убытки. Если тебе действительно нужны мои жертвы, пошли сигнал.
Сказав это, Надин затихла, прислушиваясь, ожидая знаменья, она надеялась, что Мардук как-то проявит себя: криком петуха или лаем соседской собаки, но вокруг не было ни звука. Тогда она открыла окно и взглянула на темное южное небо, пестрившее бесконечным количеством мерцающих звезд. Ночная прохлада начала поступать в комнату. Надин выключила кондиционер и снова перевела взгляд на Мардука.
– Как обычно, придется все решать самой! Боги явно меня недолюбливают. Ну, раз для меня у тебя ничего нет, пошли успех в делах хотя бы Джемме.
Дама хотела еще что-то добавить, но к ней постучала горничная и, не отпирая двери, проговорила:
– Мадам, там Коля Вересков пришел, впускать?
Надин быстро накинула на Мардука простынь и, с трудом засовывая его за комод, кряхтя от тяжести, злобно шептала:
– Нет, Мардук, ты не павлин, а глупая курица! Я имела в виду Глеба, а не Николя!
– Пусть проходит в гостиную, я сейчас приму его! – крикнула она через дверь.
Дама, накинув халат, по пути взглянула в зеркало, чтобы поправить прическу, и натянула на лицо дежурную улыбку. Затем тяжело вздохнула, раздумывая, как лучше поступить с Николя, и, решив, что соперничество только подстегнет интерес Глеба к Джемме, прошептала своему отражению: «Пришел, значит. Хорошо, что Джемма уже спит и не наломает дров». Она вспомнила, как застала племянницу у себя в спальне, как пыталась объяснить ей присутствие Мардука, убеждая, что принесла себе павлина, чтобы отвлечь людей от смерти Андрея и ареста Петра Ивановича, а потом уговаривала ее не огорчаться относительно равнодушия Николя и, напоив бокалом домашнего вина, уложила в постель.
Молодой человек, вставший с кресла навстречу Надин, был так не похож на того, кто оставил ее племянницу в день помолвки четыре года назад. Он несколько лет прожил в Австралии, а вернувшись, купил виноградники, усиленно занялся виноделием и все свое время проводил на собственном небольшом винзаводе, где обустроил подземное хранилище для готовой продукции, и поэтому в поселке появлялся редко. Люди поговаривали, что Николя с головой ушел в работу, изменился, но Надин не верила в то, что люди меняются, разве только внешне. И каждый раз, когда Надин видела Николя, он становился только красивее. Сначала юный сорванец из этакого Гекльберри Финна превратился в подобие златокудрого Аполлона, а сейчас в слащавом образе, как в выдержанном вине, появились
