был нормальным, – бросила наша пышка, – пока не попал к этой, – Марлен мрачно кивнула в сторону Ли.
Я покосилась на подругу.
– Брось, Марлен. Какая разница, что было? Я так понимаю, сейчас парень быстро теряет цену.
Марлен вздохнула.
– Тысяча! – сказала она упрямо. – Я отдала за него тысячу двести, а он не отработал и ста.
Лиара сжала кулаки и зашипела.
– Сколько заплатил тот парень в пятницу? – спросила я, перекрывая подруге дорогу к нападению.
Марлен помялась.
– Триста, – сказала она.
– Марлен, – повторила я, потому что в глаза мне она не смотрела.
– Чёрт бы тебя побрал, – трактирщица грохнула поднос на стол, – пятьсот, при условии, что ты придёшь ещё! Но ты же не придёшь, так?
Я улыбнулась. Видимо, как-то не так, потому что Марлен попятилась.
– Когда он хочет меня видеть?
Марлен удивлённо приподняла бровь.
– В пятницу, – сказала она, – так же. Но это не твои пятьсот! Заведение берёт…
– Заведение возьмёт двести, как и с Дайны. Я схожу к нему ещё два раза, и ты отдашь Лиаре её игрушку. По рукам?
Марлен сделка явно не нравилась.
– А если в третий раз он не позовёт? Я не торгую в кредит, Тэйл. Я уже сказала нашей подруге, будут деньги – будет сделка. Я и так в убытке.
– Хорошо, – я снова перегородила дорогу Лиаре, готовой броситься в бой, – будут деньги – будет сделка. А пока – отложи его для нас. Никаких агрессивных партнёров.
– Вообще никаких! – перебила меня Лиара.
– Вообще никаких, – согласилась я. – Содержание я оплачу. Так что, по рукам?
Марлен покачала головой.
– Ненавижу вести дела с друзьями. Чёрт с вами. По рукам.
Мы задержались ещё ненадолго, чтобы распить принесённое пиво, и вместе с Лиарой вышли на набережную.
– Тэйл… – позвала она, нарушая долгое молчание.
– М? – я подошла к парапету и облокотилась, глядя на плескавшееся у ног море.
– Что там за заказ? Почему никто не может его выполнить?
Я пожала плечами и развернулась, опираясь о парапет спиной.
– Понятия не имею, – честно сказала я, – спроси у Дайны.
Мы попрощались, а я ещё какое-то время смотрела вслед Лиаре, удалявшейся прочь по набережной. Она была самой милосердной из нас. Сломалась она как-то внезапно. Я даже не могу сказать, почему. Просто в один прекрасный день глаза её потускнели, и она перестала верить. Она работала всё так же, проводя бессонные ночи с ранеными и уводя с того света нас, бойцов. А когда война закончилась, не стала ждать, пока ита уничтожит её изнутри. Она отказалась от пыльцы легко, как отказываются от того, что ненавидят сильнее самой жизни. И всё равно продолжала приходить на наши встречи. Что притягивало её? Не знаю. Наверное, на её месте я постаралась бы забыть неприятное прошлое как можно быстрее. Отбросить старые связи. А она приходила. Терпела
