виновником доброй половины
всех своих собственных бед —
это Степанов признавал безоговорочно.
Не приди он на эту консультацию
или веди себя чуток поскромнее,
глядишь, не попал бы, как кур в ощип.
С виду всё выглядело очень мило.
Братья-армяне предложили Степанову
усесться на экзамене вместе,
максимально поближе друг к дружке,
для того, чтобы он решил за футболистов
их варианты контрольной работы.
Вот тут-то Степанов с ужасом понял —
«добрые дяди» предлагали ему
самому выкопать собственную могилу.
Оганесяны «стучали в мяч» в местном СКА,
им требовалось просто сдать экзамены,
их брали в любой институт, не задумываясь,
любому институту были нужны спортсмены,
вежливые хорошие ребята со связями,
отслужившие свои два года в армии,
да ещё и члены КПСС, как оказалось потом.
Но мест на потоке было мало,
конкурс был в тот год серьёзный,
что-то около десяти человек на место,
бонусов никаких Степанов не имел,
в армии ещё не служил,
пройти в финал забега мог
только на общих основаниях
по результатам четырёх экзаменов.
Там, где братьям-Оганесянам
было достаточно вшивых «троек»,
Степанову была нужна только «пятёрка»,
но и та не меняла расклад в его пользу,
потому как предпочтение комиссии
всё равно было бы отдано футболёрам.
«Брат, памагы!» – почуяв некую слабину,
братья дружно взяли Степанова в оборот,
да так крепко и прочно, что хотелось завыть.
Когда он начал было отказываться,
в их сладкоголосии появились угрожающие нотки…
Странно сейчас вспоминать —
но они даже денег ему взамен не предлагали!
Будем честными до конца —
Степанов был один, он испугался, струсил,
и поэтому – согласился.
В ночь перед контрольной по математике
незадачливый абитуриент почти не спал,
пребывая в полном душевном раздрае.
Бесило тупое лицо луны за окном,
визгливый смех соседок за стеной,
лязг трамваев, уходящих в депо.
Советоваться было не с кем.
Выхода тоже не было.
Он мог смело паковать
свой задрипанный чемоданчик,
ехать в общем вагоне назад,
в пыльный сонный посёлок,
пить с корешами «бормотуху»,
устраиваться
