исчезали из виду один за одним,
словно листья, сорванные зимним ветром с дерева,
все они обещали вернуться, но увы, исчезали навсегда.
Из Афгана шли гробы, об армии рассказывали ужасы —
военкомат беспощадно хватал всех, кого отчисляли.
Когда в январе Степанов с треском провалил сессию,
то заикнулся матери о том, что хочет взять отпуск —
та собрала на пропесочивание всю поселковую родню,
тётки и дядьки сели за стол, выпили, закусили,
стали стыдить и увещевать племянника на все голоса.
Он лежал на своей детской кровати, ставшей ему короткой,
смотрел в пыльный потолок, вдыхал домашние запахи,
слушал все эти полупьяные торжественные разговоры
и готов был в голос волком завыть от ужаса —
по всему получалось, что он просто обычный неудачник.
Однако за неделю голова его немного проветрилась —
Степанов вернулся в общежитие намного раньше,
попросту сбежал из дома, чтобы не терять время.
В комнате они жили тогда впятером – сам Степанов,
его однокурсник, смурной и странный тип Андрюха,
тоже работавший прошлым летом на АВМ в совхозе,
ещё тот самый Колян, спаливший совхозный амбар,
умудрившийся завалить все предметы семестра,
да его тёзка, усатенький великовозрастный Колюня,
бывавший в общежитии как-то всё больше наездами.
Светлым пятном в этой компании был Серёга Солдаткин,
старшекурсник, живший учёбой, лыжами и Высоцким.
Случилось так, что все они разъехались на каникулы,
в комнате остался один только праведник Солдаткин,
он был откуда-то с Сахалина, экономил денежку,
чем и объяснялся его праведный образ жизни.
Серёга был не жаден, но практичен и недоверчив,
при этом, однако, весьма любопытен до всякой ерунды,
в нём таился великий учёный-экспериментатор,
он мог купить бутылку коньяка просто для проверки,
действительно ли пахнет сей нектар богов клопами.
Хотя Серёга недолюбливал развесёлую троицу торчков,
но к Степанову относился почему-то по-доброму,
а потому вник в его проблемы с учёбой и дал советы,
самый первый – срочно перейти на ночную жизнь.
Они вставали в десять вечера, садились за книги,
потом отвлекались на постирушки или уборку, пили чай,
снова учились, в девять утра бежали в столовку,
чтобы потом занавесить свободным одеялом окно,
закрыть дверь и снова завалиться спать до вечера.
Солдаткин научил молодого товарища хорошей штуке —
при
