там случилось на растворо-бетонном узле,
так и осталось навеки загадкой,
суть драмы была в том,
что весь этот шикарный бетон
оказался в Святогорье совсем лишним —
укладывать его было уже просто некуда.
Бедолага-водитель чуть не плакал —
бетон в кузове схватывался прямо на глазах,
всё решали минуты.
Выгружать бетон в кювет или на чей-то двор
было категорически запрещено,
тайное всегда становится явным,
а в те андроповские времена за такие шуточки
с государственным имуществом
запросто сажали в тюрьму.
И тогда Степанов велел водителю поднимать кузов,
надо было хотя бы выгрузить бетон в короб на санях.
Он прекрасно помнил,
как обрушивались в короб тяжёлые пласты бетона,
такого белого, чистого, яркого, что резало глаза,
помнил, как из последних сил поднимал лом,
и стальное эхо удара в кузов отдавалось в его ушах,
помнил, как стонал и рычал от боли в мышцах,
а вот дальше почему-то не помнил ничего…
Куда потом делся бетон, Степанов запамятовал.
Он уже начал даже сомневаться – «а был ли мальчик?»
В его мозгу, безнадёжно испорченном идеями Таврова,
возникла вдруг странная ассоциация,
бетон очень напоминал человеческий опыт,
составляющие его песок, вода и цемент были знаниями,
которые со временем превращались в нечто такое,
что могло бы наполнить любую форму,
воплотиться в нечто важное и нужное людям —
в конструкции зданий и мостов,
в прекрасные памятники,
в трассы и магистрали.
Но если немного запоздать
с формализацией человеческого опыта,
то он станет закостеневшим и никому не нужным,
осознание невостребованности погубит человека,
жизнь которого станет отныне напрасной и постылой —
зачем нужен самосвал с грузом застывшего бетона?
Может быть, это видение о выгрузке
было послано Степанову откуда-то свыше,
как некое предостережение или напоминание —
спеши реализовать свой опыт, свои возможности,
не то твой высококачественный бетон застынет?..
Но Степанов пошёл до конца.
Он разыскал своего однокашника,
чтобы задать тому единственный вопрос,
который измучил его за эти месяцы —
куда делся тогда проклятый белый бетон?
Всё оказалось очень просто.
На соседнем участке работал
