усыпан сосновыми иголками, опавшими с растущего неподалёку дерева, и вообще выглядел так, будто на нём не ездили, по крайней мере, недели две, а перед этим активно эксплуатировали на бездорожье под проливным дождём. Колёсные диски были настолько забрызганы грязью, что мне с большим трудом удалось определить, что некогда они имели серебристый оттенок.
Я смотрела на «Мицубиси» едва сдерживаясь, чтобы не начать голыми руками приводить машину в порядок – так мне было её жалко. Пытаясь представить, кому мог принадлежать этот седан, я едва заметила, как ко мне подошёл Ёсихару, неся на плече мою дорожную сумку, и, слегка приобняв за талию, предложил пройти в дом.
Там нас встретила его мать, Юкико, которая тут же сообщила мне, что через десять минут будет готов завтрак и поинтересовалась, какой чай я предпочитаю с утра – чёрный, зелёный или жёлтый. Говорила она по-английски, так как была заранее предупреждена своим сыном, что я пока не очень хорошо понимаю японский.
– Зелёный, – ответила я, с интересом оглядывая окружающий интерьер, который, в прочем, не сильно отличался от того, что я привыкла видеть в Москве.
– Очень хорошо! Ёси, покажи гостье её комнату, я вас позову, когда чай заварится! – С этими словами Юкико, поклонившись, скрылась в кухне.
Я прошла вслед за Ёсихару в отведённую мне комнату и первым делом выглянула в открытое окно. Ёси поставил мою сумку возле шкафа и присоединился ко мне.
– Ёси, а это чей «Лансер»? – Спросила я по-русски, указывая вниз на заинтересовавшую меня машину. – Его бы помыть не мешало.
– Это… – Ёсихару явно не хотелось отвечать на этот вопрос, но вежливость всё же взяла верх: – это моего… брата.
Я отвернулась от окна и с изумлением посмотрела на своего друга:
– Ты не говорил, что у тебя есть брат.
– Ты и не спрашивала. – Неожиданно резко сказал Ёси. – Но не родной брат. Как это называется… Foster-son, – закончил он фразу по-английски, не подобрав нужного слова на русском языке.
– Приёмный сын? – Сказать, что я была удивлена, значит сильно приуменьшить мои эмоции.
– Да. Мои родители ему не родные, значит, он мне не родной брат.
– Понятно. Как его зовут? И где он?
– Его зовут Кацуёри. Я уже две недели его не видел. Давай не будем о нём говорить?
– Как скажешь. – Согласилась я, предположив, что, должно быть, Ёсихару находится со своим братом в не самых лучших отношениях.
И это мне не понравилось. До самого завтрака моё сознание мучил невысказанный вопрос: почему Ёси так относится к своему брату, почему не хочет даже вспоминать о нём? «Он ему не родной брат», – мысленно напомнила я сама себе, но легче мне от этого не стало.
За завтраком, который проходил в гостиной, мысли о Кацуёри ненадолго оставили меня – отчасти потому, что я его знать не знала и даже представить себе не могла,
