наряде и уж точно обратит внимание. Собрала волосы в хвост, завязала его на макушке. Прицепила аляповатую заколку, посчитав её суперской, повесила сумочку на плечо. Готова!
Одноклассники Сергей Антонов и Гай Климов оказались невольными соперниками за сердце Юльки. Конечно, сами они об этом даже не подозревали, но борьба шла нешуточная. Оба мальчика нравились ей, она не могла определить, кому отдать первенство. Слабый физически, почти по-девичьи красивый Серёжа напоминал принца из сказки: огромными голубыми глазами, длинными ресницами и нежным румянцем. Гая же Юлька ассоциировала с лошадью, вернее с конём. Сильными ногами, всем телом, состоящим из сплошных мышц, он походил на это благородное животное. И глаза у Гая не хуже Сережкиных – жаль, что ехидные, но такие же красивые.
Довольная собой, Юлька проскакала по лестнице вниз, ничто не предвещало неприятности. На её беду, кроме мальчишек и мамы, за столом оказался отец. Зная, что он дома, она бы не рискнула попасться ему на глаза в этом наряде, выбралась бы через окно. Прямо напротив спальни росло замечательное, огромное ореховое дерево, его сохранили при постройке дома. Месяц назад Юлька обнаружила, что может спокойно по нему спускаться и незамеченной под прикрытием кроны, перелезать через забор на улицу, минуя калитку.
– Юлия! – послышался грозный окрик.
Отец назвал её полным именем – ничего хорошего это не предвещало. У неё зачесалось между лопаток, ещё одно предупреждение грядущих неприятностей. Там, откуда, по мнению людей, у ангелов растут крылья, у Юльки находился центр предчувствия всех невзгод.
– Куда это, позволь поинтересоваться, ты намылилась в таком виде?
Юлька твёрдо знала, отец не позволит в обтягивающем топике, в бюстгальтере с бретельками, торчащими наружу, выйти на улицу. Скорее всего, слишком короткая юбка, едва прикрывающая ягодицы, тоже возмутила его. Но из упрямства всё же попыталась переубедить родителя.
– Я в театральный кружок, на занятия. Папуль, сейчас все девочки так ходят.
– Да мне плевать, в чём ходят другие! Их отцам, видимо, все равно, как выглядят их дочери. – Он повысил голос. – Я же тебя люблю. И мне не всё равно! Поэтому изволь снять эти тряпки. Я ещё спрошу у твоей матери, – он бросил сердитый взгляд на жену. – Откуда взялись эти вещи?
– Ну, папа! Пожалуйста. У тебя устаревшие понятия. Почему всем можно так ходить, а мне нет?
– Я сказал – ты должна услышать. Или переодеваешься, или никакого кружка.
Юлька давно усвоила: с отцом бесполезно спорить, ныть или уговаривать, могло получиться только хуже. От обиды у неё задрожали губы. Её никто не понимает! Каждый норовит дать указания, никто не желает слушать её мнения. Что за жизнь такая? Злющая Юлька вернулась в комнату, сбросила с себя топик, швырнула на кровать. Синтетическая тряпочка, скользнув по покрывалу, упала в зазор между кроватью и стеной. Чертыхаясь, девочка отодвинула кровать, вытащила топик в паутине и пыли.
«Чёрт! – отряхнула его. Обида на весь свет жгла душу. – Везёт Инке, ей родители разрешают одеваться по-современному, я же, как монашка, должна ходить. Когда у меня появится дочка,
