не успел я ещё толком заснуть, как они опять сгрудились надо мной, словно оголодавшие упыри над чаном с жертвенной кровью.
«Когда родился Пушкин? Говори, сука!»
Он разве уже родился? Ах, братец, поторопился ты с этим в таком немилосердном краю.
– Знаю, но не скажу.
«Мы всё равно узнаем. Мы устроим вам перекрёстный допрос».
Блефуют: у них кишка тонка свести нас с Пушкиным для допроса, он обо мне последнее время и слышать не хочет – на его Наташку я, видите ли, чересчур плотоядно взглянул!
«Что больше: Коми или Бурятия?»
Я молчу. Знаю, но молчу. Пусть бьют, лишают сна, морят голодом. Всё равно не убьют: я им нужен не в виде чучела. Эти хитропопые вертухаи делают на мне свой не такой уж маленький бизнес. Я – их свечной заводец с практически бесплатным сырьём.
«День взятия Бастилии! Говори, паскуда!»
Когда Отелло написал «Шекспира»… Тоже могли бы спросить, но недотымкали. А у меня ведь было, что им ответить.
А потом ко мне снизошла Богородица – красивая как Рафаэлевская – и села у изголовья. За пятьсот лет она почти не изменилась, не постарела ни капли, и это доказывает, что Рафаэль живописал с натуры. Жаль, что он на меня не работает. На месте, скажем, Крокодайло он смотрелся бы очень даже. Ну, может, ещё надумает. Красивая как моя Машка, она что-то говорила мне, но ничего не было слышно. Или я не запомнил.
Эта цепь у нас скрепой зовётся
Утро приносит сюрприз: видимо, ночка и впрямь выдалась бурной.
– Зачем браслет на ноге, да ещё с цепочкой?
«Опять всё забыли? Ради вашей же безопасности. Чтоб не утащили».
– Есть такие желающие?
«Да сколько угодно. Не успеваем пресекать».
Что плохо лежит, то и тащат. А меня вот не тащат – потому что я лежу хорошо, правильно, по-научному, на цепочке… Но это сигнал. Мне дают понять, что я совершил что-то непотребное с лукраедочьей точки зрения. Осталось вспомнить, что же я такого наделал. И сообразить, как добиться большей раскованности.
– Ну днём-то меня вряд ли утащат? А даже если и утащат: мне же хуже будет. Разве ж возможно долго без вас прожить? Без вас как без воды, только ещё хуже. Давайте их снимем хотя бы до вечера – под мою ответственность.
«А вам напомнить, сколько раз вы злоупотребляли нашим доверием?»
Не проканало, зато я многое узнал про себя. Так вот кто я такой: человек, не оправдавший доверия лукраедок.
И снова ночь, и снова допрос, как будто бы им важно лишить меня сна: может, они думают, что так я буду предсказывать им более симпатичное будущее?
«Кто станет Главным Лукраедкой после Главного Лукраедки?»
А это не ваше лукраедочье дело!
– Главный Лукраедка Второй.
«По ходу, он нас не понимает».
«Давай спросим ещё раз, но по-другому: может, смысл вопроса от него ускользает? После
