не по себе.
– Хорошо на свободе? – не выдержал первым Константин Михайлович и выдрал тугой корень из земли.
– Сочувствую с Мариной. Мне и не сказал никто.
Ответ неприятно кольнул. Жена умерла так давно, ещё в начале срока Галактионова, что это казалось привычным, данностью. Не вызывало чувств и эмоций. Тем более – стыда.
За что?
Перед кем?
Константин Михайлович совком округлил ямочку в центре, подровнял края и подтащил рассаду лимонных и оранжево-жёлтых бархатцев.
– Ты Славе обещал уехать.
Собеседник молчал – с годами он явно не стал разговорчивее.
– Больше слово не держишь? – поддел Константин Михайлович.
– Дай сдохнуть нормально. По-человечески прошу.
Константин Михайлович вытащил из емкости один цветок и не без восхищения осмотрел корневую систему кубической формы.
– Поскольку ты не встал на учёт, инспекция вынесет постановление о твоём приводе. – Он вставил квадратное основание цветка в ямку и похлопал вокруг совком. – Постановление направят в Ростовский МВД с ходатайством об оказании помощи в доставке. Ростовский МВД перешлёт документы нам.
Константин Михайлович взял следующий цветок и вставил в соседнюю ямку, затем второй. Третий.
– Через пару дней вся местная полиция будет ездить с твоей фотографией в бардачке.
Спиной он ощущал тяжесть – если не тени, если не взгляда, то холодной злости, которая исходила от собеседника.
– Может, я принесу фотографию получше?
– Не смешно, Кеша. Ты сам залез в петлю, сам затянул её и встал на табуретку. Что бы ты ни делал дальше, ты только раскачиваешь табуретку.
Константин Михайлович поменял пару цветков местами, чтобы они лучше сочетались оттенками. Пустой оставалась лишь круглая ямка в центре.
– Ну? Продолжай, – донеслось сзади.
– Я сказал всё, что хотел.
Константин Михайлович достал из пакета бутылочку, побрызгал на рассаду водой.
– Састер, – тихо произнёс собеседник.
– Что?
– Не делай вид, что не расслышал.
Константин Михайлович в самом деле не разобрал слово, но потом звуки сложились в слоги, а слоги – в единое облако угрозы. Солнечное сплетение закололо десятками игл, руки вспотели. Всё же он совладал с собой и достал из пакета толстую свечу, зажигалку.
– Перешёл к шантажу? – спросил Константин Михайлович как можно насмешливее и чиркнул колёсиком. Ветер погасил пламя.
В памяти поплыли клубы порохового дыма, потекла кровь.
– Хочешь держать меня подальше от Ани, отправлять в Ростов, ловить патрулям, сажать в тюрьму – чёрт с тобой. Только не веди себя так, будто ты чист, как младенец.
Свечка вспыхнула, и Константин Михайлович осознал, что всё это время чиркал зажигалкой.
За спиной звучали удаляющиеся шаги: шуршала сухая земля, хрустели
